Свет проклятых звёзд (СИ)

И даже если однажды «Певец-для-глупых-девочек» бросит вызов песней одному из Майяр и одержит победу… Хотя, нет, не одержит, но даже сам факт такого поединка — подвиг и причина для получения иного титула, да только не будет другого клейма. Если «Скучный» вдохнет жизнь в окаменевшее от страданий сердце, «Провокатор» воспоет вечную чистую любовь без насмешки, а «Купленный» расскажет всю правду о своих заказчиках, они всё равно останутся «Скучным», «Провокатором» и «Купленным». Навсегда.

— А почему меня это должно беспокоить? — спросил сам себя Аклариквет, направляясь к берегу Туны. — Да, я пишу песни, как кто-то говорит, под диктовку принца Нолофинвэ, и что? У меня есть всё, что я хочу: живу в красивейшем дворце, обо мне заботятся слуги, мой господин мудр и добр… От меня же требуется лишь воспевать Второй Дом Нолдор, раз принц Финдекано не хочет, Турукано не способен, а Ириссэ вечно гуляет по лесам. Второй Дом Нолдор должен громко заявлять о своих славных деяниях. Нет деяний? Придумаю. С фантазией, хвала Эру, всё в порядке. Или это подарок от Валиэ Вайрэ за хорошее поведение?

Злость снова натолкнулась на полное отсутствие идей, как и о чём петь про королеву Индис, и менестрель обречённо посмотрел на воду.

Что? Что способно выделить супругу нолдорана среди тысяч других эльфиек? И не то, что она вторая жена. В конце концов, многие Эльдар, родившиеся в Эндорэ, обрели в Валиноре повторное счастье, которое, разумеется, не хуже того, что было в Сумеречных Землях. Не просто не хуже! Лучше! Многократно лучше!

Но что же насчёт владычицы Нолдор? Что её выделяет?

Верховая езда? Многие это любят. Охота? Живя в Эндорэ, охотились почти все. Сказать, что Индис была и остаётся во всём лучшей? Да, «во всём». Просто не уточнять.

— Что ж, — развел руками менестрель, — обойдёмся общими словами о красоте, доброте, мудрости, прекрасном материнстве, любви к мужу и народу. Нолдор.

«Семь часов, семь комнат, семь шагов…»

Сердце дрогнуло от прикосновения ладонью к сверкающим золотом Лаурелин волнам реки. В отдалении, там, где пляж широко раскинулся и скрывался от посторонних глаз и ушей рядами плакучих ив, купались эльфы, весело смеясь и громко обсуждая новое платье Майэ Илмариэ. Никто из резвящихся в реке не был обнажён, значит, юные совсем. Король Финвэ не оценил бы такой скромности, зато госпожа Анайрэ, супруга принца Нолофинвэ осталась бы довольна.

Это тоже сюжет для песни, только снова не про Индис. Как спеть о ней? Как заставить себя думать о королеве?

Никто не знал, что все сочинения «Купленного» певца рождались из одной мелодии, одного образа и одной любви. Воспевая женщин, Аклариквет всегда пел только о своей Алой Леди, лишь переделывая текст под необходимый образ, а музыку — под настроение. Это была его собственная Тема Творения, его Айнулиндалэ, тайная и до дрожи бесценная. Чтобы начать сочинять новое, приходилось вскрывать вечно кровоточащую рану в сердце, снова петь никогда не звучавшую на публике песню, написанную ещё в юности. Тогда Алая Леди ещё звалась Медной.

Это была любовь с первого взгляда. Её огненно-рыжие волосы трепал ветер, заливистый смех звенел колокольчиком, она бежала по кромке воды, высоко задрав подол платья, чтобы соблазнить и без того влюбленного эльфа. И этим эльфом был не Аклариквет.

Менестрель надеялся, что безнадёжное увлечение пройдет, но, чем больше узнавал дерзкую и смелую, при этом милую и по-женски хитрую эльфийку, умевшую одеться так, чтобы казаться обнаженной, тем сильнее и глубже становились его чувства. Всё, что оставалось безответно влюблённому Аклариквету — наблюдать за тем, как его мечта и вдохновение выходит замуж, рожает первенца, затем появляются и другие дети, как постепенно угасает счастье в её глазах, смеётся она реже и реже… Но всё так же неизменно не обращает никакого внимания на того, кто все эти годы её любил.

Сколько раз Аклариквет переделывал слова песни о своей Алой Леди, он уже не помнил, и сейчас снова в его голове звучала та же самая тема:

«Семь часов, семь комнат, семь шагов,

Семь цветов, не собранных в букет,

Семь несказанных, нежданных слов,

Как семь слёз росы, дарящей свет».

Очень хотелось поделиться болью неразделённого чувства, и менестрель знал: его королева тоже испытала это, когда владыка Финвэ женился на Сериндэ. О печали отвергнутой женщины, пожалуй, спеть бы получилось, слова легко легли бы на музыку, струны сами бы сыграли всё, что нужно, но…

— Нельзя такое петь о королеве, — вздохнул Аклариквет. — Нельзя воспевать её боль и неудачу. Она ведь избранница Валар! Валиэ Вайрэ не могла соткать для неё беды. Ведь если Владыки не щадят даже любимчиков, чего ждать остальным?

Лишь начавшая зарождаться мелодия снова рассыпалась алмазным крошевом, вернулась прежняя неизменная тема:

«Тонкий твой стан, леди, манит кольцо моих рук.

Может, я просто бредил, мне не снести этих мук.

Семь часов, семь комнат, семь шагов…»