Свет пылающих теней

Висина положила руку на плечо Чайи. Эльфийка страдала больше всех. Тиул был дииова грусс, эльф, растворившийся в могуществе серебристого волчьего дуба. А ее муж, Джурван, тоже заколдованный, оставался запертым в теле белки.

Да еще и сын...

– Ну, по крайней мере, мы знаем, где проведет ближайшие несколько часов Конова, – сказала девушка.

Ралли цокнула языком и тряхнула вожжами. Бринды помотали было головами, потом успокоились и зашагали вперед. Эти звери выглядели точь-в-точь как лошади, облаченные в доспехи: складки серой жесткой шкуры уродливо свисали с боков, а висячие уши животных подпрыгивали на бегу. Куцые хвосты яростно мотались из стороны в сторону, то ли от возбуждения, то ли в тщетной попытке разогнать мух.

Чайи улыбнулась.

– Ему выпало нелегкое детство. Он был одним из первых эльфов, не изгнанных при рождении. Я сама обрезала ему ухо. Отец хотел его оставить, дабы доказать хинтским эльфам, что его сын не склонится пред не им выбранной судьбой... Но я знала, – закончила Чайи, понизив голос, – что его и без того ждет нелегкий путь...

– Но почему же он такой... – Висина не знала, как закончить вопрос.

– Он, конечно, в этом нипочем не признается, но то, что саженцы с луга новорожденных его отвергли, жестоко его ранило. В нашей культуре нет большей чести, чем побрататься с волчьим дубом. Говорят, что до тех пор эльф не вполне эльф. Конова верил, что в тот день, как он обретет побратима, для него все изменится. Он станет первым эльфом, отмеченным Темной Владычицей, который найдет себе рик фаура и вступит в Недремлющую стражу!

– А когда его отвергли? – спросила Висина.

– Он отвернулся от нас, от своего народа, и от себя самого. Вскоре после этого он вступил в имперскую армию. И отец его поощрял!

В голосе Чайи отчетливо звучала горечь и, не менее отчетливо, сожаление.

– Еще не поздно все исправить, – сказала Висина, надеясь, что это действительно так. – Еще не поздно ни для него, ни для остальных. Мы вернули моему народу Алую Звезду и тем спасли Эльфию. Мы уничтожили лес Темной Владычицы на островах. Мы сумеем одолеть Ее и здесь тоже!

Чайи обернулась и пристально посмотрела на Висину.

– И в самом деле, твоя земля спасена, твой народ спасен. Отчего же ты здесь?

Девушка залилась краской, но не отвела взгляда.

– Конова по-прежнему в опасности, и я спасу и его тоже... если смогу.

Чайи ничего не сказала, лишь стиснула руку Висины. Ралли посмотрела на небо и указала на звезды.

– Тогда лучше смотрите в оба, потому что нам понадобится любая помощь, какую мы сможем найти!

Фургон проехал по территории дворца и подкатил к дворцовым воротам. Несколько часовых стояли у ворот, но останавливать их и не подумали, только откозыряли проезжающим мимо дамам. Висина бросила взгляд на Чайи, на Ралли, вспомнила о содержимом фургона... и пришла к выводу, что солдаты поступили более чем разумно.

– Может, стоило предупредить кого-нибудь? – спросила она, глядя на исчезающие за углом огни дворца.

– Пока что лучше об этом помалкивать, – отозвалась Ралли. – К тому же у нас ведь есть мои сриксы. Если понадобится передать весточку принцу и майору, мы так и сделаем. А пока чем меньше внимания мы привлекаем, тем лучше.

– Едем на юг, прочь из города, – сказала Чайи. – Голос Встающего Солнца доносился оттуда.

– На юг – это значит в пустыню... Интересно, – заметила Ралли.

Она снова цокнула языком, и бринды пустились рысью.

* * *

Снизу донеслись крики. Элвин попытался разобрать, что кричат, но слов было не понять. Он потянулся было за мушкетом, но вспомнил, что оружие забрал Йимт. Крики становились все громче, и один из голосов перекрывал все остальные.

Йимт.

– Мне надо идти! – сказал Элвин, пытаясь подняться на ноги.

Нафиза поймала его за руку.

– Это ничего! Не обращай внимания! Останься! Мы же совсем забыли о том, зачем ты вообще сюда пришел...

Элвин уставился на нее, разинув рот.

– Я не могу! Мне сейчас не до этого. Как же ты не видишь: здесь действует магия Каман-Рала. Кто-то владеет этим белым пламенем. Армия мертвецов! Мне об этом даже думать не хочется.

По правде говоря, Элвин вот уже больше месяца только об этом и думал, поскольку тени павших товарищей преследовали его повсюду...

– Ну и что ты можешь сделать? Ах, ну почему мужчинам вечно надо бегать и орать во всю глотку, грозясь что-то сделать?

Сквозь пол послышался грохот ломающейся мебели. Это несколько заинтриговало Элвина: он не заметил внизу никакой мебели, кроме подушек.

– Нет, мне правда надо идти, – говорил Элвин, торопливо застегивая мундир. – Не знаю, что происходит, но, как бы то ни было, мне надо это выяснить и рассказать все сержанту...

Он уже отдернул было занавеску в дверях, но потом вернулся и опустился на подушки рядом с Нафизой. Он чувствовал, что надо сказать что-то ободряющее, хотя и не знал, кто на самом деле нуждается в ободрении, она или он сам.

– Может быть, когда все это кончится, я сумею вернуться сюда и... и повидаться с тобой.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Их губы соприкоснулись, и Элвин забыл обо всем на свете. На один блаженный миг не стало ни боли, ни клятв, ни смерти.