Свет пылающих теней

Принц Тиккин ждал в стороне, похлопывая рукой в белой перчатке по эфесу шпаги. Новенький, с иголочки, зеленый с серебром мундир выгодно отличал наследника престола от его пообтрепавшихся солдат. Даже майор Стремительный Дракон выглядел изрядно помятым на фоне его высочества. Участие в церемониях, вроде нынешней, для будущего короля казалось вполне естественным, тем не менее Элвин догадывался об истинных мотивах, побудивших принца явиться на палубу. Всякий раз при высадке «Железных эльфов» на очередной остров его высочество неизменно оставался на судне. Впрочем, бойцы выказывали с ним полную солидарность. Все они предпочитали, чтобы принц держался подальше от них.

Майор Стремительный Дракон сделал знак Йимту. Тот шагнул вперед.

– Полк! Сми-и-рно!

Солдаты вытянулись по струнке и застыли, насколько позволяла палуба под ногами. Капитан Эрвод, несомненно, старался по мере сил вести судно как можно ровнее, но море сотрудничать не желало.

Принц Тиккин кивнул сам себе и заговорил. Первые слова унесло ветром, однако Элвин и так помнил всю речь наизусть. Все ее помнили. Его высочество добросовестно барабанил заученный текст, и рядовой Ренвар сильно сомневался, знал ли наследник престола кого-нибудь из тех, чьи заслуги сейчас превозносил, хотя бы в лицо.

– ...Благодаря их самопожертвованию империя выстоит, озаряя светом цивилизации самые дальние уголки мира...

Дожидаясь, пока принц иссякнет, Элвин разглядывал лица товарищей. В строю нарастало тревожное нетерпение. Ветер глушил покашливание и шарканье ног, но юноше вполне хватало красноречивых взглядов. Уставившись на трупы, все они думали об одном и том же: «В следующий раз это могу быть я. То, что случится сейчас, может случиться и со мной...»

– ...Бросая вызов нашем врагу, мы искореняем беззаконие и хаос, водворяя порядок во всех известных землях. Мы вершим правое дело, и пасть в бою за него – великая честь!

Встретившись глазами с Йимтом, Элвин увидел на лице гнома отражение собственной кривой усмешки. Юноша кашлянул и скосился на принца. К счастью, тот продолжал вещать, глядя в никуда.

Слева в нос корабля ударила волна, корпус содрогнулся. Его высочество пошатнулся, но тут же восстановил равновесие. Он вопросительно посмотрел на майора. Эльф отдал честь. Принц отсалютовал в ответ, развернулся кругом, не оглядываясь пересек палубу и скрылся у себя в каюте.

Майор произвел перекличку в отделениях, потерявших солдат. Едва очередь дошла до Харкона, весь полк застыл в напряженном ожидании. Слухи о его странной гибели разнеслись стремительно. Смерть в бою – это солдаты понимали. Они даже начали привыкать к мысли о посмертном существовании в виде призрака. Но умереть из-за сгоревшей тени... о таком и не слышал никто!

Эльф выдержал паузу, оглядев строй. На Элвине он задержался, и юноша встретился с ним глазами. Майор отвел взгляд и назвал последнее имя:

– Харкон!

Волны глухо бились о борта корабля.

– Рядовой Харкон!

Угол паруса оборвался, заполоскав на ветру.

– Рядовой Кестер Харкон!

«Черный Шип» приподнялся на большом гребне волны, потом скользнул вниз. Из-под бушприта взлетели брызги, окатившие всех собравшихся, но никто даже не шевельнулся, чтобы утереть лицо.

Майор взметнул к небу выхваченную из ножен саблю. Четверо солдат, стоявших наготове, подняли первое тело и подтащили к борту.

Откуда-то из поднебесья, с верхушки грот-мачты, донесся унылый, жалобный вой. Голос принадлежал эльфу Тиулу Горному Роднику. Сородичи называли его дииова грусс. Некогда, побратавшись с чрезвычайно могущественным серебристым волчьим дубом, он окончательно слился с природой. Взять Тиула в их экспедицию решила госпожа Рыжая Сова. Возможно, в качестве еще одного «проехта», по выражению Йимта. Элвин понятия не имел, можно ли что-то сделать для этого эльфа. Дииова грусс как будто существовал в собственном, отдельном мире. Иногда он просто сидел и смотрел в пространство, а иногда, во время погребальной церемонии, взбирался на грот-мачту, сделанную из ствола Черного Шипа, и завывал оттуда.

– Ишь как голосит! У меня аж пауки под шкурой заползали, – шепнул Неваляшка.

Элвин и сам испытывал подобное ощущение, однако, по его мнению, причиной тому являлись не столько стенания потерянного эльфа, сколько ожидание предстоящей развязки.

Майор Стремительный Дракон дал отмашку. Солдаты перевалили тело через борт. Одновременно весь полк произнес слова их клятвы. Последнее горькое прощание, которым они привыкли дорожить, как дорожат старым шрамом.

Мы не страшимся пламени, хотя оно сжигает нас.
Мы не страшимся огня, хотя он пожирает нас.
Мы не страшимся света,
Хотя он обнажает тьму наших душ,
Ибо в нем наша сила.