Свет с Востока

В багдадский полдень, в тяжелый жар,
Когда свернулся клубком базар,
Молчат, уткнувшись в лазурь, дворцы,
Под сказки дремлют в садах купцы,

Восток и запад спрямляют лук

По минарету ползет паук,
Комар супруге поет: «Ля-иль!»{«Ля-иль!..» начало призыва к молитве.},
В кофейнях нищий глотает пыль

Уходит Дигла{Дигла – река Тигр, на которой стоит Багдад.

Абу Нувас (747-815) – выдающийся поэт арабского средневековья.} в свои пески,
Ложится буйвол на дно реки,
И лишь, бросая в песок следы,
Бежит разносчик: «Кому воды!»

В багдадский полдень, в урочный час

Пришел к халифу Абу Нувас,
Поэт придворный, певец вина
И женской ласки – любви струна.

Рукой прикрывши усмешку глаз,

Другою – сердца певучий саз{Саз – музыкальный инструмент.},
Он сплел из лести узорный бейт{Бейт – по-арабски стих.},
Каких не слышал и сам Кумейт{Кумейт ибн Зайд ал-Асади (679—743) – один из выдающихся поэтов раннего ислама.}.

Халиф поэта не услыхал:

Он забавлялся с прекрасной Хал{Хал – «родинка», имя чернокожей рабыни}.
Царь эфиопов ему прислал
В подарок этот бесценный лал{Лал – «рубин».}.

Невольниц властных слуга и бог

Холодным взглядом певца ожег.

Упали тени певцу в чело,

Обиды чувство его сожгло.
Вскипело сердце – и тот же час
Дворец покинул Абу Нувас.

Но, полон думы о тех двоих,

Он на воротах оставил стих:

«Мой ненужный стих зияет посреди твоих дверей,

Как зияет ожерелье на любовнице твоей».

Прошло мгновенье – и страж донес:

«Венцу вселенной – ничтожный пес.
Твои ворота черней чернил:
Нувас безумный их осквернил.

Ключу Сезама, презрев хвалу,

Поэт ослепший изрек хулу.
Не знает страха! И чужд стыда!»
Халиф разгневан: «Подать сюда!»

Приказ исполнен – и в тот же час

Вошел в ворота Абу Нувас,
Но мимоходом, достав чернил,
Он букву в каждой строке сменил.

Халиф ломает любви кольцо,

Чернее бури его лицо.
«Печать шайтана, собачья кровь!
Так вот кому я дарил любовь!

Пророк недаром – да чтится он! —

Из Мекки выгнал поэтов вон.

Клянусь: не будет тебе удач!

Молись аллаху: к тебе в закат
Прибудет, – волей моею свят,
За головою твоей палач».

Поэт смиренно простерся ниц:

«О, свет в решетках моих ресниц,
Зенит ислама, звезда времен,
Копье и панцирь земных племен!

И смерть услада, коль бремя с плеч

Твоей рукою снимает меч.
Но, правоверных сердец эмир,
К словам аллаха склонивший мир,

Тебе известен удел певца:

Безмерна тяжесть его венца.
Глотая зависть, в годах враги
Подстерегают его шаги.

Капризно слово: перевернуть

Его значенье – трудней вздохнуть.
Ты сам на надпись мою взгляни,
Потом – помилуй или казни».

Гоня внезапно восставший стыд,

Идет к воротам Харун Рашид{Харун ар-Рашид (786—809) – халиф из династии Аббасидов.}
А там, как будто два голубка,
Прижались нежно к строке строка:

«Мой ненужный стих сияет посреди твоих дверей,

Как сияет ожерелье на любовнице твоей».

Поэт халифу к ногам упал.

Халиф поэта поцеловал.
«Ты – мозг поэтов. Но ты бедняк.
Клянусь Аллахом – не будет так!

Ты был нижайшим в моей стране.

Теперь ближайшим ты станешь мне.
Врагам навеки закроешь пасть:
Тебе над ними дарую власть».

Он долго смотрит в глаза ему,

В рабе такому дивясь уму,
В ладоши хлопнул – и в тот же час
Осыпан златом Абу Нувас:

Повел бровями – и в тот же час

Бессмертным назван Абу Нувас.
Потом простился – и в тот же час
Багдад покинул Абу Нувас.