Свет Старлинг

Она лишь попросила хранителей оттащить тела погибших в разрушенный холл и вернуть раненых и парализованных бунтовщиков, не сумевших уйти на своих двоих, Юфемии.

Главных дверей дворца больше не существовало, а сразу за ними начинался временный военный лагерь и горели костры. Люди Мии шумно обсуждали и уже начинали праздновать победу.

– Они охраняют каждый выход из дворца, даже двери черных ходов, – доложил Дориан, когда они все вместе собрались в курительной комнате.

– Зря мы разрушили переходы, – хмуро проговорил Дрейк.

– Если бы мы не сделали этого, то они стояли бы еще и у входов в библиотеку, академию, Штаб и собор, – пожала плечами Деми. – Сил артефакта с чарами перемещения не хватит для всех нас?

– Их с трудом хватит даже для одного, – посмотрел на нее через стол Дориан. – Да и чувство, когда во время его действия тебе перекручивает все кости, приятным не назовешь.

– У нас не хватит сил, чтобы использовать чары перемещения, – сказала Руби, подводя итог и проходя от одной стены до другой. – У нас не хватит сил, чтобы сражаться. Мы не можем покинуть дворец, и выполнить условия договора тоже не можем. Предложения?

Деметра и Дориан молча переглянулись, не решаясь сказать хоть что-то.

– Кто-нибудь может улететь на Вороне, – устало предложила Рицци, потягиваясь на диване.

– Или мы можем просто отдать его им, – высказала идею Рубина. – Им нужен он, а не мы. Какой толк от распавшегося Ковена? Мию уже признали правительницей. Она сама может использовать Белого Ворона, вернуть силы светлым, снять проклятие с темных – все будут ей за это благодарны – и создавать свой идеальный мир дальше.

– И ты готова просто отступиться? – спросил Дрейк.

– Я магистр без Ковена и власти, какой смысл за нее держаться? – в голосе Руби звучал надрыв. – Или я должна дождаться утра и с честью погибнуть, чтобы последующие поколения рассказывали легенды уже обо мне? О Кровавой Дряни, которая сначала разрушила Нью-Авалон, а потом не хотела расставаться со своим дворцом до самого конца?

– Нет. Конечно, нет, – поспешно проговорил Дрейк.

– К утру мы все станем частью легенд, – мрачно сказал Дориан.

– Мы попытаемся выполнить хотя бы часть договора, – со вздохом протянула Рубина. – Отдадим им работающего Ворона со всеми зельями и объясним, что у нас больше нет кандидатов для снятия проклятия. Мия, разумеется, знает о том, что Дрейк и Деметра были вместе. Поэтому она считает, что мы способны выполнить все до рассвета и просто упрямимся…

– Пусть сами ищут своих кандидатов, – пробормотала Деметра, садясь в одно из кресел.

– Но Деми, – заметил Дрейк, – ты же избранная…

– Избранная кем, Ортруной? Чтобы обязательно влюбиться в одного из темных магов? Разве не ты говорил мне, что в вашем мире нет и не может быть избранных? – горько усмехнулась она, глядя на него. – Я согласна с Рубиной. Отдадим Ворона и будем надеяться, что нас отпустят. Если нет – нас все равно убьют и заберут Ворона себе. Плевать, что потом будут говорить в легендах.

Она решила, что все же не имела права здесь, при всех, сообщать о том, что произошло между ней и Дорианом в оружейной. Один поцелуй вовсе не делал их новыми избранными. Она не могла еще раз опозориться из-за выдуманной любви.

Дориан сам не спешил высказываться, поэтому Деми подумала, что поступает правильно.

– Хорошо, – наконец кивнула Рубина. – Мы придем за Вороном перед самым рассветом. А пока подождем. Не будем приближать нашу смерть…

Они разошлись по разным уголкам, чтобы провести эти, возможно, последние часы так, как им хотелось бы.

Прощальное распоряжение Руби в качестве магистра касалось сокровищницы – никто не должен был приближаться к ней и Ворону, чтобы случайно или намеренно не навредить их выкупу за жизнь. Караульные согласились охранять комнату до самого утра.

Наверное, это была единственная ночь, когда окна дворца не сияли яркими огнями. Никто не стал зажигать свет в каждой комнате. Уже горящие свечи оплывали, и постепенно становилось все темнее и темнее.

Откуда-то слышалась музыка, звуки пьяного веселья, истерический смех. Кто-то тихо рыдал, кто-то молился, а кто-то и вовсе отсыпался.

По комнатам, даже не пострадавшим от битвы, словно бы прошлись мародеры. Все было перевернуто, ящики – открыты, вещи – разбросаны. И чтобы достичь такого результата, обитателям дворца понадобились лишь пара часов и ощущение полной безнаказанности.

Деметра поднялась на верх одной из башен и долго смотрела на ночной, восставший против власти город и скопления бунтовщиков внизу. Подожженные ими особняки пылали до самых крыш, и из-за плотного дыма, поднимающегося над зданиями, никак не получалось разглядеть ни Тинвингс-, ни Кроу-хаус, и она могла только гадать, сумели ли остаться в живых Ричард и Морган и уцелел ли ее родовой дом.

Сквозь багровые облака отчетливо просматривались подсвеченные хрустальные дворцы Эйрина. Интересно, могли ли в самом деле Тринадцать Первых наблюдать сейчас за ними? Могли как-нибудь повлиять? И почему в этом конфликте они поддержали Коула и Кэрри, а не их?