Свет твоей души

Эти слова заставили сердце биться быстрее. Даже не они, а то, как он сказал это. С каким-то обещанием.

Развернувшись в кольце его рук, я с надеждой взглянула в черные глаза.

– Как?

Брадур обвел взглядом мое лицо, будто изучал его заново, привыкал, впитывал мой образ и запоминал. Это длилось томительно долго, прежде чем он ответил.

– У тебя будут новые воспоминания, – наконец произнес он. – Тогда старые отступят.

А после его взгляд опустился на мои губы. И я не сделала ровным счетом ничего, чтобы остановить его, когда он вжал меня в стену и начал целовать с каким-то безумием. Я не остановила его и после, когда он зашел дальше. Слишком далеко, чтобы прекращать.

Возможно, я бы  попыталась, если бы все происходящее между нами ощущалось неправильным. Но этого не было.

«Мой!» – вопили все инстинкты.

«Моя!» – читалось в глазах напротив. И плевать, что я ни черта не понимаю в этой жизни. Плевать, что где-то там, за пределами острова весь мир катится в пропасть. Я расплылась в объятиях любимого, и получала свою дозу наслаждения, пока он снова и снова выбивал из меня стоны, прогоняя старые воспоминания.

Прогнал.

***

Ближе к обеду я лежала на песчаном берегу и, кусая губы, смотрела на мужчину рядом. Он медитировал с закрытыми глазами, подложив одну руку под голову, а второй выводя узоры по моему бедру. Тьма спала и больше не мешала нам касаться друг друга.

– Тебе, кажется, лучше, – подметила я, имея в виду затянувшиеся раны. Это было и хорошо, и нет.

Брадур расплылся в довольной улыбке.

– Лучше? Мне в принципе чудесно.

– Тьма скоро вернется, – произнесла я не так безмятежно, как хотелось бы. – И тогда…

– Чем дольше она спит, тем лучше, – заявил вдруг маг. Признаться, подобного я от него не ожидала услышать. Хотя в последние дни он только и делал, что поражал меня своими поступками и заявлениями.

– Я думала, ты хочешь вернуть Тарте Свет, – осторожно начала я.

– Хочу, – не очень уж довольно ответил он. – И верну, потому что такова воля Виктуса. Но пока Тьма не активна, они не смогут отследить магический след.

Я придвинулась ближе и с любопытством уточнила:

– Они – это другие иномирянки и их мужья? Они так могут?

– Могут, – кивнул Брадур. – Сильная магия всегда оставляет след. Так я нашел каждую из вас. А теперь и они могут, потому что окрепли, подпитавшись друг у друга.

– Оу! – воскликнула я. – Магия еще и подпитываться может?

Брадур хмыкнул так, будто его очень забавляла моя неосведомленность в простых для него вещах. Но он был на удивление терпелив со мной, когда начал пояснять.

– В Эрин Тьма, причем, моя родная, переданная с душой моей дочери к моему внуку, а после и ей. У Рэна с рождения было две магии: Тьма и драконий Свет. По отдельности они сильные, но вместе ослабляли друг друга. И когда он избавился от Тьмы, его Свет стал сильнее. Ну и, в конце концов, эти двое истинная пара, значит, половины одной души. Когда они вместе, их магия усиливается где-то в полтора-два раза. Та же история со второй иномирянкой.

– Силана нравится мне больше, – призналась я. – Поначалу я думала, что демон конкретно промыл ей мозги, знаешь ли. Они только и твердили, что ты опасен и сотрешь с лица Тарты все королевства, как только получишь мой Свет. Но затем Реар сказал мне кое-что.

Брадур даже слегка напрягся, но глаза не открыл, только бровью повел.

– Он неплохого о тебе мнения.

Маг раздраженно фыркнул.

– Нет, я серьезно! Он оправдывал тебя, рассказал про то, как ты пощадил его деда, когда тот едва не отравил тебя. Ты был милостив.

На это темный маг и вовсе рассмеялся. Ей Богу, будто я ему что-то неприятное сказала.

– Я всего лишь поступал предусмотрительно, Марина! Всегда нужно выбирать лучший вариант из двух худших. Дед Реара стал хорошим правителем, он не был конфликтным и занялся внешней политикой. Маги, как ближайшие соседи демонов, получали фрукты и овощи высшего сорта, ковровые изделия, текстиль, золотые украшения и много чего, что маги в принципе не хотели производить. Мы фактически существовали благодаря демонам и гномам. И всех устраивало такое положение дел. Пока Гривельда…

– Это не ее вина, – прошептала я, когда он так и не продолжил.

– Я никогда не винил ее, – со всей серьезностью ответил Брадур. – Виноват лишь я один. Милостив! – он горько хмыкнул. – Как ты сказала, я был милостив к одному магу. И это стало моей самой большой ошибкой. Если бы только я убил отца Гривельды сразу, он бы никогда не причин вреда моей дочери. И не погубил бы наши судьбы.

Я попыталась успокоить его, нежно погладила по плечу, груди и поцеловала в губы.

– Почему тогда, если тебе удалось открыть временной портал, ты не вернулся раньше на пять тысяч лет?

Брадур открыл глаза и посмотрел на меня задумчиво.