Свет твоих глаз

– Да… – Но Эмери не думала о предстоящих опасностях, она вспомнила лицо проводника, его упрямый подбородок, серые холодные глаза.

Маргарет пристально посмотрела на спутницу, словно угадав ее мысли.

– Марта говорит, что у него нрав как у дикой антилопы. Его невозможно ни приручить, ни предугадать. Единственная причина, по которой он соглашается на эту работу, – деньги, которые нужны ему на краски. Он естествоиспытатель, Эмери, и… художник. Видимо, он перенял дикий нрав у тех животных, которых рисует.

– Художник?

Эмеральда припомнила его взгляд и почувствовала, как быстрее забилось сердце.

Все девушки каравана – Эмеральда, Труди и ее сестра Кэтти – стояли на берегу реки, не решаясь попробовать воду: достаточно ли она теплая, чтобы искупаться. После ужина все мужчины обычно собирались у костров поболтать и обсудить свои проблемы. Старый Рэд пиликал на скрипке что-то заунывное, кто-то смеялся.

– Я думаю, вода слишком холодная, – предположила Кэтти, – и еще здесь могут водиться змеи. Я лучше не буду.

Кэтти была такой же хорошенькой, как и ее сестра, но характеры у них были совершенно разные. Буквально в каждом слове Кэтти звучала какая-нибудь жалоба. Ей не нравилась Миссури, не нравились черные мухи, что летали повсюду, не нравилась еда, и ей совсем не хотелось ехать в Калифорнию. Более того, она склонна была винить Труди в том, что семья решилась на это путешествие.

– По-моему, вода то что надо, – возразила Труди. – Эмери, а ты как считаешь? В конце концов мы здесь уже несколько недель. У меня такое ощущение, что я уже покрылась коркой грязи. Ты все равно не отмоешься ушатом воды в палатке. Я решила, что следует искупаться. Больше того, я отмоюсь как следует.

Кэтти открыла рот.

– Труди, ты не сделаешь этого, папа сказал…

– Папа не говорил мне, чтобы я ходила замарашкой, Кэтти!

– Да, но не так!

Под удивленным взглядом Эмери Труди стянула платье.

– Вымыться можно, только раздевшись догола, дорогая сестренка. Присоединяйся!

– Как догола? А если кто-нибудь увидит?

– Ерунда! Они все заслушались скрипкой. В любом случае мы будем под водой, где меня голой смогут увидеть только рыбы. Эмери, присоединяйся! Обещаю, тебе понравится! Самое приятное ощущение!

– Я… Я не могу. – Краска смущения залила лицо и шею девушки.

Труди успела раздеться до корсета и панталон. Стянув с себя последние одежды, она обнажила белое тело с рыжеватым пушком, покрывающим самую интимную часть, и полные круглые груди с розовыми сосками.

– Давай, – продолжала звать она. – Нас никто не увидит! Или ты такая же стеснительная, как моя сестра? Тогда оставайся в панталонах. В любом случае ты станешь чище, и поверь, скажешь мне спасибо. То ли еще нас ждет! Папа сказал, что дальше воды не будет на мили вокруг, нам придется все время глотать пыль и утопать в грязи.

Труди прыгнула в воду, разбросав во все стороны брызги, очутившись по пояс в реке. Вскоре она отплыла подальше, так что из воды торчало только лицо, казавшееся белым в последних лучах заходящего солнца.

Эмеральда не знала, как поступить. Она не принимала ванны с тех пор, как уехала из дома. Кожа ее зудела. Решившись наконец, она сняла туфли и платье, оставшись в корсете и нижней юбке. Если бы сейчас ее могла видеть тетя Анна…

Но здесь ее нет, напомнила себе девушка. Здесь она одна, без тети. И ей надо вымыться. До сих пор она даже не отдавала себе отчета в том, как нуждалась в купании.

Оставив Кэтти на берегу, она подошла к Труди.

Вода ласкала ее тело прохладными легкими прикосновениями. Подражая Труди, она присела в воде, так что вода плескалась у подбородка.

– Ты хорошо плаваешь? – спросила Труди.

– Не очень, – призналась Эмери. – А ты?

– Я плаваю по-мужски, саженками, но у меня не очень хорошо получается. Мои братья отлично плавают, но я задыхаюсь и не могу за ними угнаться. И потом отец угрожает выпороть меня, если увидит, что я плаваю.

– Выпороть? Почему?

– Он считает, что плавание не женское занятие. Наверно, боится, что я увижу братьев голыми.

Девушки продолжали плескаться и разговаривать. Кэтти куда-то пропала, наверное, пошла в лагерь, и они остались вдвоем, наслаждаясь прохладой реки и последними лучами солнца.

Вдруг они услышали шум на берегу.

Эмери напряженно прислушалась.

– Что бы это могло быть? Не иначе, что кто-то пришел сюда купаться!

Но Труди продолжала весело брызгаться и хохотать.

– Может, нам лучше одеться, – предложила Эмери, направляясь к берегу.

В какое неприятное положение они попали! Труди совсем голая, и Эмери почти без ничего, ее нижнее белье намокло и прилипло к телу. Сейчас она ругала себя за то, что поддалась искушению.

– Кто там плещется? – послышался голос Бридж-мена. Он вел на водопой лошадь. Он был без шляпы, на лице играла улыбка. Эмери видела, как ветерок трепал его светлые волосы, закатное солнце высвечивало его четко очерченное лицо с упрямым подбородком, а глаза его, смелые и смеющиеся, смотрели на нее с неподдельным изумлением.