Свет твоих глаз (СИ)

― Эд, пора выгуливать Найджела, ― позвала я Скворцова, промучившись четверть часа и решив, что нет смысла заталкивать в себя еду через не могу.

― А что ― отец не приедет? ― Эдуард сидел в темноте перед уснувшим компьютером и даже не пытался куда-то пойти и что-либо сделать.

― Нет, у него сегодня свои дела. И Виктория тоже с ним…

― Значит, сама погуляешь, ― равнодушно бросил муж.

Я онемела от грубости и молча вышла. За себя я не боялась. В конце концов, со мной будет крупный пес. Страшно было оставлять Эда. Но, как назло, у Тимофея стояло очередное дежурство, а Евдоким и Виктория действительно отправились на какое-то мероприятие. Сказав себе, что Эд ― не маленький ребенок и уж как-нибудь переживет мое недолгое отсутствие, я собралась, позвала Найджела и ушла в ночь.

Бродила с парнем по парку и ругала себя за самонадеянность: это ведь я сказала маме Вике, что они с Евдокимом Николаевичем могут спокойно отправляться по своим делам. Заверила, что мы с Эдом выведем собаку сами. Даже взялась утверждать, что мужу будет полезно подвигаться, проветриться перед сном. Вот как теперь признаваться этим милым и любящим людям, что мой план потерпел крушение?

Да и вообще! Эдуарду в самом деле следует хоть иногда вставать со своего кресла, отрываться от компьютера и мрачных мыслей! Я буду не я, если не придумаю, как этого добиться! И, кстати, у меня есть тайное оружие: Тамара. Она ― психолог. Уж, наверное, сможет чего-нибудь посоветовать… Подожду пару-тройку дней и, если ничего не изменится ― пожалуюсь ей и попрошу подсказки.

Немного утешив себя этой мыслью, с прогулки я возвращалась в более-менее бодром настроении. Войдя в квартиру, первым делом заглянула в кабинет ― убедиться, что с мужем все в порядке.

Скворцов по-прежнему сидел в кресле у рабочего стола.

― Мы вернулись! ― объявила я.

― Угу, слышу. Лапы Найджелу помыла?

― Уже бегу…

Помыв и покормив парня, я снова заглянула к мужу:

― Эд, может, посидишь со мной в гостиной? Можем какой-нибудь музыкальный канал включить…

― Займись чем-нибудь без меня, Ника. Мне как-то не до музыки! ― рыкнул Скворцов.

Разговаривать с ним в таком тоне я была не готова, поэтому снова сбежала. Взяла планшет, устроилась на диване в гостиной и долго-долго серфила в сети, изучала сначала русские, а потом англоязычные сайты и форумы, читала статьи о том, как помочь человеку, оказавшемуся в ситуации полной изоляции от общества.

К полуночи моя голова распухла от прочитанного, разболелась от попыток сообразить, как применить на практике озвученные теоретиками от психологии советы, и потяжелела от усталости. Увидев, что часы показывают начало первого, я собралась идти спать. Снова заглянула в кабинет, где по-прежнему отсиживался ставший вдруг нелюдимым Скворцов.

― Эд, поздно уже. Пошли спать, а? ― позвала его ласково.

― Иди, ложись. Я еще посижу. ― Голос мужа звучал холодно и отстраненно.

― Я не хочу без тебя…

― Ника, иди спать! Я не маленький, лягу, когда захочу! ― холодность мгновенно переросла в злобу.

И я снова отступила. Никакие советы не могли мне помочь переступить въевшийся в кости и мышцы рефлекс бежать и прятаться от агрессивного мужчины. На эмоциях взлетела по лестнице. Схватила полотенце. Закрылась в душевой и заревела ― от ужаса, от отчаяния, от того, какое мрачное будущее рисовало мне мое воображение.

Бросить Эда я не смогу. Не сумею предать. Даже если он будет так же, как сегодня, кричать на меня, и даже если попытается ударить… Но что это будет за мрачная и безрадостная жизнь! Неужели бывшая свекровь права, и это со мной что-то не так, если мои мужчины за какие-то пару-тройку месяцев превращаются в злобных домашних тиранов?!

Прорыдавшись, я закончила мыться и впервые за почти месяц своей новой семейной жизни пошла спать не в спальню Эда, а в ту, которую занимала, когда числилась его наемной служащей. Как ни ждала, как ни прислушивалась, надеясь, что Эд поднимется на второй этаж и начнет искать меня ― так ничего и не дождалась. Ближе к трем часам ночи тихо, на цыпочках, спустилась вниз и заглянула в кабинет.

Скворцов лежал на диване, пристроив затылок на подголовник, и спал. Без одеяла, без постельного белья. Во сне его лицо выглядело мягким и беззащитным. Родным…

* * *

Утро не принесло изменений. Следующие три дня ― тоже. Эд покорно ездил на лечение ― и на этом все. Заботу о Найджеле он полностью переложил на мои плечи. Компьютер почти не включал, хотя все время проводил в кабинете, возле рабочего стола. Практически не ел и упорно молчал.

Я понимала, что так нельзя. Пыталась растормошить мужа, придумывала поводы, чтобы заговорить с ним, искала что-то, способное его заинтересовать, увлечь, заставить шевелиться. Эд на все мои попытки отвечал безмолвно сжатыми губами или рычанием.