Свет твоих глаз (СИ)

Снять веревку… я должен снять веревку! Вдруг еще не поздно, и я сумею… дыхание рот в рот, массаж сердца… я же все это умел и разучиться не мог!

Веревка снялась неожиданно легко ― она лежала на плечах жены в несколько витков, но свободно. В тот момент я был не в состоянии осознать, что это значит. Просто откинул моток прочь. Проклиная все на свете, снова уложил Нику на пол, сделал пару толчков в грудь, потом набрал побольше воздуха в легкие, склонился к губам жены, зажал ей нос, зафиксировал подбородок, прижался ртом к ее рту…

― А-а-фрр-фухх! ― жена мотнула головой, вырываясь из плотного захвата моих рук.

Задышала часто, со всхлипом.

― Ника? Ника! Говори со мной! Отвечай! Сейчас же! ― я снова схватил ее в охапку, прижал к своей груди, баюкая, как дитя. ― Зачем ты, родная? Как тебе такое в голову пришло? Прости меня! Прости! Я больше ни слова не скажу! Хочешь жить со мной ― живи! Только не делай так больше!

Я говорил, говорил, целуя лицо Вероники, ловя губами трепет ее ресниц, смаргивая слезы, сглатывая горечь в горле, раскачиваясь, будто маятник, и не смея остановиться, словно от этого зависело, будет ли она дышать…

― Скворцов… Эд! ― голос Вероники, хриплый, сдавленный, прозвучал в моих ушах самой лучшей музыкой. ― Прекрати меня трясти! Укачивает…

Облегчение волной растеклось по телу. Мышцы тут же превратились в кисель. Руки ослабели, и я почти уронил голову Вероники себе на бедро. Сделал несколько глубоких вдохов, борясь с рвущимися из груди рыданиями. Я ― мужик. Я не имею права истерить!

Провел подушечками пальцев по лицу жены. Потрогал подрагивающие ресницы, трепещущие крылья носа, сжатые плотно губы…

― Живая! Ты ― живая!..

― Чудом, ― в голосе Вероники появились ворчливые нотки. ― Проклятый паук! Надо же мне было с табурета сверзиться! Затылок ломит…

― Паук? Какой, ради всего святого, паук?! ― я перестал понимать, что происходит и о чем говорит жена.

― Мне бы примочку холодную на затылок… пусти меня, медведище! Пойду на кухню, лед приложу, ― Ника мой вопрос проигнорировала.

― А ты дойдешь? Погоди! Помогу! ― я встал сам, помог подняться Нике.

Как два контуженных солдата, пытающихся выбраться с поля боя, мы в обнимку, держась за стены, побрели на первый этаж.

Вероника добралась до холодильника, вынула что-то из морозилки, потом уселась на диван и выдохнула:

― У-у! Хорошо… вот это я приложилась…

Я наощупь нашел стакан, налил в него ледяной воды из-под крана. Отнес Нике, присел возле нее на диван.

― Так ты объяснишь мне, что произошло? ― спросил требовательно.

― Убиралась на антресолях, увидела паука ― огромного! Отшатнулась и свалилась с табурета, ― коротко, то и дело запинаясь и отхлебывая воду, отчиталась жена.

― А что у тебя на шее делала веревка?! ― я по-прежнему не мог сложить два и два. Мне казалось, что Ника пытается скрыть от меня неудачную попытку расстаться с жизнью

― Веревка? ― Вероника запнулась, будто припоминая что-то незначительное, что почти выпало из памяти. ― А! Была веревка. Там, на антресолях. Мне было лень спускаться с табурета, и я повесила ее на шею.

Неужели правда? Я потер виски. Решил, что знаю способ выяснить, лжет мне жена или нет.

― Я позвоню брату. Пусть приедет, осмотрит тебя, как только сможет. Или вызовем скорую? ― беспокойство не отпускало.

Только теперь, подержав на руках вялое безжизненное тело любимой женщины, я понял, насколько она мне нужна. Как много она значит в моей жизни. Я в самом деле собирался ее отпустить и жить, не зная, где она и что с ней? Не имея возможности услышать ее голос, убедиться, что она вообще существует? Похоже, я сильно переоценил себя и свои силы…

― Не надо скорую. И Тима не беспокой почем зря.

― Не обсуждается! ― я пошел в кабинет, нащупал на столе смартфон, вызвал номер брата.

Тим пообещал приехать после пяти часов ― у него была обычная дневная смена.

Немного успокоившись, вернулся в гостиную.

― Ника… ― позвал тихо.

― Мм?

― Не уходи от меня. Никогда!

― Знала бы, что мне следует покалечиться до потери сознания, чтобы услышать от тебя такие слова ― давно бы это сделала! ― хихикнула Вероника и тут же охнула. ― Ай! Голова… Скворцов, я понимаю, ты о серьезном, но я сейчас не в состоянии. Давай позже отношения выясним, а?

Я вдохнул ― и длинно выдохнул. Добрался наощупь до дивана. Сел, уперся локтями в колени и обхватил голову руками. Меня разрывали эмоции ― от радости и облегчения до злости и негодования. И одновременно накрывало пониманием: это и есть жизнь. Рядом с Никой я всегда живой. Без нее ― тоже живой… труп. Без цели, без смысла, без чувств и желаний. Хорошо, что она отказалась разводиться…

46. Вероника. Виртуальное знакомство

На правах пострадавшей готовить обед в день, когда свалилась с табуретки, я не стала. Увидев, как Эд схватился за голову, прижалась к нему бочком, обхватила за талию. И как-то так в конце концов вышло, что муж растянулся на диване, пристроив свою буйную головушку мне на колени, а я вначале поглаживала его, а потом вытянулась рядышком, зарылась носом ему в подмышку и задремала.

Проснулись мы, только когда приехал Тимофей.