Свет твоих глаз (СИ)

― Я бы хотел, чтобы та женщина была похожа… на тебя! Найди мне свою копию, Ника!

― Ты… ты сумасшедший, Эд! Ты издеваешься надо мной?! ― Ника возмущенно запыхтела, завозилась, пытаясь освободиться из моих объятий.

Но я лишь крепче стиснул пальцы и притянул ее еще ближе:

― Да, Ника! Я сошел с ума, и в этом виновата ты! С каждым днем я все больше понимаю, что мое самое большое желание ― это чтобы матерью моего ребенка стала ты!

― Эд! Пожалуйста!.. ― голос Вероники задрожал.

― Знаю! Знаю я… ты боишься рожать и донором стать наверняка откажешься. Порой я уже жалею, что порвал тот контракт… но не мог поступить иначе. И теперь прошу только одного: найди женщину, которая будет похожа на тебя! Так… так я смогу иногда думать, что мой малыш… он мог бы быть и твоим тоже.

― А может, тебе не стоит этого делать, Эд? ― Вероника внезапно перестала вырываться. Обмякла, прижалась к моей груди. ― Это все равно, что травить и без того не зажившую рану. Давай сделаем наоборот? Разве ты станешь меньше любить своего ребенка, если он ничем не будет напоминать меня?

― Нет… разумеется, нет! ― я вообще не мог себе представить, какие силы могли бы заставить меня не любить собственное дитя. ― И все же я настаиваю: найди среди доноров женщину, похожую на тебя, Ника.

― Как скажешь, Эд. Это… твой выбор. ― Вероника мягко отстранилась. ― Я подберу пять или десять вариантов, но окончательный выбор останется за тобой.

― Да, разумеется. Ты не злишься на меня?

― За то, что ты требуешь, чтобы я выполняла свою работу? ― теперь в голосе помощницы появилась сдержанная ирония. ― Нет, Эдуард. Ты вправе поручать мне то, что считаешь нужным, не учитывая моего мнения.

Вероника произносила правильные слова. Голос ее звучал ровно и смиренно. Но чем дальше она говорила, тем сильнее я чувствовал, как растет между нами холодная железобетонная стена отчуждения. Я понимал, что по-другому и быть не могло, и все же что-то в груди сжималось от боли… Мне хотелось верить, что Вероника передумает, что не уйдет, сумеет смириться с тем, что в моем доме появится новорожденное дитя. Девочка или мальчик. Оттает, привяжется к малышу… но с каждым днем я все больше понимал, что эти надежды напрасны.

― Ты знаешь, Ника, твое мнение важно для меня, хотя я не всегда и не во всем могу согласиться с тобой. ― Это была правда.

И Ника согласилась:

― Знаю.

Вероника сдержала свое обещание. Через два дня предъявила мне список из десятка анкет женщин-доноров. Все, как на подбор, были молодыми ― до тридцати лет, худощавыми брюнетками с высшим гуманитарным образованием, двое даже учились в аспирантуре, а одна и вовсе успела защитить кандидатскую диссертацию в области языковедения.

Разумеется, ни имен, ни фотографий в анкетах не было ― только словесные описания. Анонимность доноров ― одно из непременных условий, и соблюдалась она строго. Признаюсь, выбор передо мной встал непростой. Как определяться, если не имеешь возможности встретиться с человеком, поговорить, да хотя бы взглянуть на фотокарточку?

― Ника, пронумеруй анкеты с одного до десяти, ― попросил я, закончив знакомиться со списком.

― Они уже пронумерованы, ― отчиталась помощница.

― Прекрасно. Открой онлайн-рандомайзер.

― Это что?

― Программа для выбора случайных чисел.

― Решил положиться на волю случая? ― в голосе Ники не было насмешки, и я в глубине души был ей за это признателен.

― Что мне остается… в анкетах слишком мало личного. Такого, что могло бы привлечь или оттолкнуть.

― Уверена, любая из этих женщин достойна стать биологической матерью твоего ребенка, ― попыталась поддержать меня моя добрая фея.

― Тогда не тяни. Запускай программу.

― Делаю. Но на кнопку запуска нажмешь сам.

Вероника ввела необходимые условия, установила курсор на кнопку запуска, а мне осталось лишь клацнуть по кнопке «энтер».

― Ну, какое число выпало? ― я склонился к экрану.

― Четыре, ― подсказала Ника.

― Значит, анкета номер четыре, ― обреченно откликнулся я.

Наверное, я должен был радоваться, ведь до осуществления моей мечты оставалось все меньше времени и препятствий, но радости отчего-то не было. Я чувствовал одновременно тревогу и бессилие. Так, будто меня связали и положили на рельсы под колеса несущегося со склона железнодорожного состава. Не самое приятное ощущение. От него тянуло напиться. Вот только алкоголь я себе позволить не мог. Ни глотка. Пусть за месяц зрение почти не ухудшилось, но ведь и не улучшилось! В любой момент процесс ухудшения мог стать быстрым и необратимым!

― Ну вот, письмо в клинику с номером анкеты я отправила, ― отчиталась Вероника.

Пока я копался в своих чувствах, она не теряла времени понапрасну.

― Да. Спасибо. Значит, через месяц, двадцатого января, все случится.

― Новый год ― новая жизнь, ― то ли усмехнулась, то ли вздохнула Ника.

Вот кстати! О встрече Нового года я как-то совсем позабыл со всеми этими хлопотами. Пора, наверное, обсудить с помощницей планы на праздничные дни.

― Ты очень вовремя вспомнила про Новый год, Ника. У тебя есть какие-то планы и пожелания на этот счет?

― В смысле? ― не поняла помощница.