Свет уходящих эпох (СИ)

   - Город окружен, - докладывал один из канхартов, вытянувшись перед Сиврэ, разбившим свой лагерь как раз на тех холмах, где он руководил засадой на правителей. - У всех ворот стоят наши люди. Мы их укрыли от глаз стражников, так что можно быть спокойными, ни в город, ни из города никто не проникнет, а нам ничего не угрожает.

   - Хорошо, - кивнул Сиврэ. - Сил взять столицу у нас все равно нет, так что пока держите ее в осаде. Если удачно сложится в Иск-Хайте и Брастуземе, мы получим новых сторонников, и тогда сможем поговорить с Дир-Амиром на равных. Пока же - у нас очень мало сил. Потому рассчитывать мы можем только на внезапность.

   Он свистом подозвал коня и легко вскочил в седло.

   - Сторожите входы и выходы в столицу, но в бой старайтесь не ввязываться. Я отправляюсь в Иск-Хайт. Если эта земля окажется в наших руках, Дир-Амир должен будет принять наши условия, иначе он окажется отрезанным от моря. Старшим за меня остается дан Гор, он прибудет вечером с подкреплениями. До его прибытия ты - главный.

   Сиврэ пришпорил коня и помчался на юго-восток, в сторону моря.

   *********************************************************************

   Дремучий вековой лес возвышался вокруг. Деревья, рядом с которыми человек казался малой букашкой, взметались вверх на немыслимую высоту. Со страхом Дорлас и двое его спутников - все, кто смог вырваться из осады, - пробирались по этому лесу.

   По земле стелился мягкий мох, скрывающий звуки шагов. На редких полянах желтели цветы, безжалостно приминаемые ногами и копытами путников, и птицы, трещащие в чаще, испуганно умолкали при приближении людей.

   - Как бы на ильвов не нарваться, - произнес один из воинов, сопровождавших Дорласа. - Говорят, этот лес - их прародина, место их исконного обитания.

   - Ильвы тоже платят налоги нам, чтобы мы охраняли их от нападений, - отозвался Дорлас. - Так что не нам их бояться.

   Он остановился и в растерянности оглядел поляну. Дальше, залитая солнцем, вверх убегала зеленая макушка горы, поднимаясь над лесом.

   - Где же место, о котором он говорил? Вот гора, вот поляна. Рядом с источником, - Дорлас неуверенно двинул коня в обход горы.

   Избушка отшельника возникла внезапно прямо у них на дороге. Крыша, покрытая мхом, упиралась в землю, и почти над самой землей виднелось оконце с крестовиной переплета.

   Дорлас с радостным возгласом поскакал к дому.

   Навстречу ему никто не вышел.

   Махнув своим спутникам, чтобы они спешились, Дорлас сошел с коня и, пригнувшись, вошел в дом.

   Внутри находилась всего одна комната. Несмотря на жаркий день снаружи, из дома на Дорласа пахнуло холодом.

   Сразу у двери стояла бочка с водой, закрытая дубовой крышкой. У окна расположился стол с двумя скамьями по сторонам от него. На скамьях сейчас сидели хозяин дома, высокий худощавый отшельник в серой накидке до полу, заросший густой черной бородой почти до самых глаз, и его гость, крепкий широкоплечий, похожий на купца человек неопределенного возраста в богатом темном наряде под распахнутым дорожным плащом. В отличие от хозяина, борода гостя была ровно острижена, но в черных волосах поблескивала седина.

   - Здравствуй, брат! - склонил голову Дорлас в приветствии. Отшельник в некотором удивлении повернулся к вошедшему.

   - Никогда не думал, что ты снизойдешь до посещения своего брата в этой глуши, - он поднялся навстречу гостю. - Видно, суровая нужда погнала тебя в дорогу? Как там Альнарас?

   Дорлас нагнул голову еще ниже.

   - Он погиб. На нас напали неведомые нам враги, как раз когда все наши силы были отправлены на Восток и на Запад. Столица находится в осаде, и, пока я ехал сюда, то получал известия о восстании на всей восточной границе. Многие канхарты, бывшие в войске, перешли на сторону восставших.

   - Альнарас погиб?! - это известие поразило отшельника куда больше, чем сообщение о восстании. Долгий миг он молчал, про себя переживая весть о смерти брата.

   - Плохо же ты правил, - заметил сидящий на лавке гость отшельника, оперев скрещенные руки локтями на стол. - Стоило тебе уйти, как в твоем государстве начались смуты и беспорядки. О правителе всегда судят по тому, что осталось после него!

   - Тут ты ошибаешься, - с грустью в голосе сказал отшельник. - О человеке судят по его делам, по тому, что видно, а не потому, что осталось потом. Все предпочитают видимое невидимому. Угадать пути, начертанные мудрым правлением, куда труднее, и если эти пути были верными, а само правление жестоким, то правителя назовут тираном, а его преемника, воспользовавшегося его плодами - мудрым и великим, хотя он всего лишь пожал поле, посеянное чужой рукой.

   - Ну, ты-то не сумел начертать мудрые пути, - произнес гость. - Так что в отшельники тебе уходить рано.

   - Я не вернусь, - с болью произнес отшельник, повернувшись к брату. - Разбирайтесь без меня. Я оставил свою державу на вас, вы так хотели стать первыми - вот вы и стали. Теперь расхлебывайте сами.

   - Это Альнарас хотел, не я, - поспешно сказал Дорлас. - Вот он уже и расхлебал сполна. Я же прошу: возвращайся, принимай дела! Кроме тебя, я не знаю, кто может спасти нашу страну.