Свет утренней звезды

— Аэр, — резко одергивает его Ярл. — Я сам разберусь, — посмотрев на Тая, как на пустое место, Ярл подталкивает меня вперед, останавливается перед моим отцом и протягивает ему ладонь для рукопожатия. — Я немного опоздал с просьбой, правитель Эймонд. Понимаю, что теперь это чистая формальность, — он переводит взгляд на странный символ возникший на его и моей руках. Серьезный и сосредоточенный Ярл похож на каменный утес, возвышающийся посреди священного чертога. — Но я люблю вашу дочь и прошу у вас ее руки.

Всю торжественность момента портит мама, закатывая глаза и медленно сползая в обморок. Правда, две золотые морды мгновенно подхватывают ее, не давая упасть. Один из них начинает усиленно дуть ей в лицо, а второй, как только мама открывает веки, вежливо интересуется:

— Водички?

— Пожалуй, — ошеломленно соглашается матушка, и тут же перед ней из воздуха возникает высокий стакан с водой. — С-спасибо. А вы бы могли дуть не так сильно, — робко просит она. — Меня сейчас сдует. Морды престают раздувать щеки, но теперь достают непонятно откуда два веера, обмахивая ими совершенно обалдевшую маму.

— Позеры, — внезапно кривится висящий рядом со мной дух. — Каан, — как бы между прочим сообщает он мне, протягивая колышущуюся золотую ладонь. — А эти двое, — кивает он в сторону ублажающих маму морд, — Аэр и Сиэм.

— Аэр — это тот, который красавчик? — интересуюсь я, и едва успеваю это произнести, красивая золотая морда расплывается в огромной улыбке, мгновенно переместившись в мою сторону, протягивает мне цветок эурезии, а потом хитро подмигивает кисло сморщившемуся Кану:

— Я же говорил, что она меня так назовет! Ты проспорил. Иди, держи маменьку, она нам еще «да» не сказала.

— Простите, эйра[35] Айлин, я напугал вас, — Ярл вытаскивает из дрожащих ладоней мамы стакан, почтительно касаясь их губами. — Теперь понимаю, в кого моя Эя такая красавица.

Мама изумленно раскрывает рот, а затем, не отрывая от Ярла восхищенно-восторженного взгляда, внезапно одергивает отца:

— Эймонд, ты что, язык проглотил? Молодой чело… — осекается она. — Солнцеликий просит у тебя руки нашей девочки, а ты молчишь.

Кажется, папа тоже немного в шоке, потому-то не сразу находится с ответом.

— Я надеюсь, это последний претендент на твою руку? — косится он на меня. — Или я еще чего-то не знаю?

Ярл весело хмыкает, берет мою ладонь, переплетая наши пальцы:

— Других больше не будет.

— Я так понимаю, раз знак предначертания появился на ваших руках, Эгла уже соединила ваши судьбы навечно? — вопросительно выгибает бровь отец.

— Правильно понимаете, — пожимает огромными плечами Ярл.

Лично я ничего не понимаю, но сказать что-либо боюсь, поэтому, затаив дыхание, смотрю то на папу, то на Ярла.

— Вы заберете ее? — вдруг тихо и печально произносит отец.

— Жена должна жить рядом с мужем, — мягко откликается Ярл. — Но вы сможете видеть ее так часто, как захотите.

— Хорошо, — вздыхает папа. — Тогда мое вам отеческое благословение, — легко погладив меня по щеке, соглашается он.

— А как же?.. — матушка замолкает на полуслове, не смея о чем-то спросить Ярла.

— Как же что? — лукаво улыбается маме он.

— Значит, свадьбы у моей девочки не будет? — огорченно заключает маменька.

Заглянув в мое лицо, Ярл ласково произносит:

— У нее будет все, что она только пожелает. Ты хочешь, ма эллаэн? — в искристо-теплом взгляде плещется столько нежности, что у меня перехватывает дыхание. Я не знаю, чего хочу — наверное, чтобы он просто был рядом, потому что происходящее все еще кажется мне каким-то чудесным сном.

— Хочу. Только чтобы никого не было на нашей свадьбе. Только ты, я и самые близкие нам люди, — смущенно опустив глаза бормочу я.

— Обещаю, — крепкая рука бережно гладит меня по голове, а затем теплые губы касаются моей макушки. — Прощайся, Эя. Нам пора.

Порывисто обняв всхлипывающих маму и Мирэ, я подхожу к папе и укладываю на его грудь заплаканное лицо. Грусть, что ложится на сердце каплями дождя, глухо барабанящими по зеленой листве, такая светлая, такая хрупко-хрустальная, и слезы, бегущие по щекам — они тоже светлые, это слезы радости, потому что поцеловав родных, я поворачиваюсь к Ярлу и, забыв обо всем на свете, бросаюсь в его широко распахнутые для меня объятья.

— Ты мне правда не снишься? — шепчу я в его склоненное ко мне лицо.

— Это похоже на сон? — вдруг хрипло спрашивает он, запуская пальцы в мои волосы и приникая к моим губам поцелуем. Таким… от него кружится голова, подкашиваются ноги, тело становится невесомо-легким и сердце замирает, забывая считать пульс.

Меч Ярла раскаляется добела, а затем его острие вспарывает пространство, открывая мерцающий бледно-розовым искрящийся путь, ускользающий в бесконечность.

— Куда мы? — заворожено вглядываюсь в мглистую даль, доверчиво прижавшись к его сильному телу.

— А куда бы ты хотела?