Свет в глазах

— Что за страны там расположены, я не знаю. Но каждый из туннелей ведет в волшебное место. На болото Кошмаров, на остров Еке Фе Фонсе и в Дарохранилище. Куда бы вы хотели попасть?

— В Дарохранилище! — без раздумий выпалила Джиданна.

— Эй, тля, ты не окирела ли вконец, колдожаба?! — разозлился Плацента. — Ты какого кира все время за всех решаешь?! Ты кто тут вообще?! Тебя кто главной назначил, тля?!

— Ладно, — спокойно ответила волшебница. — Решай тогда ты. Куда?

— Куда?.. Э… Тля!.. а что это за места-то?!

— Я что-то слышал о болоте Кошмаров, — елейно сказал Дрекозиус. — Если не ошибаюсь, это именно там обитают… кхм… Кошмары. Злые духи, что преследуют добрых севигистов в дурных снах, а порой и наяву.

— Не только добрых и не только севигистов, — уточнила Джиданна. — Но в целом да.

— Не надо, — мотнул головой Мектиг. В его водянистых серых глазах мелькнуло неприязненное выражение.

— Ладно, — неохотно согласился Плацента. — А Еке Фе Фонсе — это что?

— А это такой островок рядом с Мистерией, — усмехнулась Джиданна. — На языке Каш его название означает «проклятый остров-свалка». Мистерия хоронит там Черные Книги и проклятые артефакты.

Плацента хотел было сказать, что это волшебное барахло наверняка стоит денег, но потом все-таки решил, что лезть в самую клоаку черной магии — так себе авантюра.

— Ладно, — еще неохотнее согласился он. — А Дарохранилище — это что такое?

— О, сын мой, если легенды не врут, это воистину дивное место, — возвел очи горе Дрекозиус. — Одна из величайших затерянных святынь. Мечтание каждого охотника за удачей. Я живу на свете сорок семь лет, но и надеяться не смел, что однажды ступлю в такое место.

— Ага, — подтвердила Джиданна. — Дарохранилище — это что-то вроде… храма. Волшебного храма. Каждый, кто попадает туда, получает волшебную способность.

— Какую?! — подался вперед Плацента.

— Случайного рода и обычно совсем мелкую. Но всегда полезную.

После этого Плацента уже не спорил.

В самом Ахлаводе ничего интересного не было. Пещера и пещера. Вокруг мерцали зеленые и розовые кристаллы, и белка Джиданны даже украдкой погрызла парочку, но то оказался обычный кварц. Просто с примесями железа и еще чего-то, что белка раньше не пробовала.

Вкус ей не особо понравился.

Единственное развлечение в пути предоставил Плацента, на которого напала сильная икота. Джиданна и Дрекозиус наперебой давали разные советы, и даже Мектиг вставил несколько слов, но ничего не помогало. Полугоблин шел и икал. Шел и икал.

А потом они прошли указанным духом-хранителем туннелем, вышли с другой стороны… и Плацента перестал икать.

Дарохранилище. Джиданна и Дрекозиус слышали о нем, но понятия не имели, как оно выглядит. И вот — вступили под его своды.

Вход в Ахлавод с этой стороны оказался совсем невзрачным. Крохотная дверца, какие обычно прикрывают кладовки и чуланы. Ее сложно было заметить в зале под открытым небом, на фоне белоснежных мраморных колонн и великолепных статуй.

Боги. То были статуи богов. Все Двадцать Шесть, вся божественная севига. Стоя по кругу, они протягивали руки, словно приглашая их пожать.

— Ну?! — затрясся в нетерпении Плацента. — Где моя способность?!

— Если я ничего не путаю, нужно коснуться одной из статуй, — сказала Джиданна. — Бог, которого она изображает, сделает тебе подарок. Маленькую волшебную силу.

— А всех можно?!

— Нет, только одну.

— А если коснуться всех?!

— Не знаю. Попробуй, если хочешь.

Плаценте не терпелось попробовать. Но он порядком трусил. Опасливо поглядывал на остальных, ожидая, чтобы те испытали судьбу первыми.

Но и остальные тоже робели. Даже Мектиг Свирепый.

Это же все-таки боги. Пусть только как статуи, но все равно.

— Я слышал, что нужно не только коснуться статуи, но и очиститься перед этим духом, — поведал Дрекозиус. — Вознести молитву избранному божеству, устремиться к нему всеми своими помыслами — и в вечной своей благости один из Двадцати Шести наградит тебя тем даром, которого ты достоин. Если, конечно, ты вообще хоть чего-то достоин.

После этого все еще сильнее стушевались. Никто не чувствовал себя достойным. Каждый из искателей Криабала считал себя центром вселенной… но каждый же втайне подозревал, что боги могут с такой точкой зрения не согласиться.

— Дети мои, не отслужить ли нам вначале молебен? — заискивающе предложил Дрекозиус. — Давайте прочтем хором Великую Молитву. Или, может, вы исповедуетесь мне в грехах? Конечно, я не жрец-исповедник, но все равно имею право принимать исповеди. Вот ты, дочь моя. Скажи мне как на духу — не испытываешь ли к кому ненависти, не думала ли о ком плохо?

— Думала и думаю. Вот о нем, — ответила Джиданна, указывая на Плаценту.

— Как это печально. Но отчего же так?

— Да он у меня браслет спер.

— Отдай, — пробасил Мектиг, хватая полугоблина за шкирку.

Надо было слышать, какой поток дерьма полился из Плаценты. Минуты три он костерил своих спутников на чем свет стоит, оскорблял их самыми грязными словесами и желал им самого плохого, а лучше всего — позорной мучительной смерти.