Свет в глазах

Нет, не мэтр Роко беспокоил Танзена. Его волновали те двое, что последними брали почитать «Излучающий артефакт. Проект „Апофеоз“. Разработки, испытания, применение».

Альяделли и Инквивари.

Особенно Альяделли, конечно. Он-то брал книгу относительно недавно. Но как раз его отыскать не удалось — две луны назад он бесследно исчез. Как в воду канул.

Из его знакомых никто ничего не знал. Танзен осмотрел дом пропавшего, его личные вещи, считал слепок ауры, но пойти по следу не смог. Две луны прошло — все давно затерлось, ничего уже не расшифруешь.

Не помогли и волшебные средства. По просьбе Танзена ребята из информационного отдела использовали видящие зеркала и поисковых духов, но Альяделли не обнаружился. Либо его кто-то прячет, либо он просто носит скрывающий амулет. Они, к сожалению, довольно дешевы, чем и пользуются магиозы и даже обычные преступники.

Конечно, Танзен не собирался прекращать розыски. Исчезновение Альяделли только усилило его подозрение. Но сегодня у него появилась возможность попасть в Карцерику — и он воспользовался ею, чтобы навестить магистранта Инквивари.

Магистра тот так и не получил. Был весьма многообещающ, ему прочили хорошую карьеру и со временем непременную профессуру… но в итоге он не стал даже магистром. Непосредственно перед защитой диссертации его схватил Кустодиан. И вместо диплома магистрант получил Тюремный Венец.

Ему дали пожизненное. И немудрено. Инквивари попался не на взятках, как Роко. Не на злоупотреблении волшебством, как Сукрутурре.

Он попался на попытке активировать чакровзрыватель.

А ведь Танзен поначалу им еще и не заинтересовался. Думал, что магистрант просто брал книгу почитать. И каково же было его удивление, когда он узнал, что сорок лет назад весь Кустодиан стоял из-за этого на ушах.

Но сорок лет — это сорок лет. Даже сорок один, если в точности. Сейчас Инквивари — просто строчка в списке заключенных Карцерики, и о том инциденте мало кто помнит. Сам Танзен в то время вообще отсутствовал в Мистерии — ему было двадцать четыре, и он странствовал с наставником по джунглям Арикании. Готовился получить зачет за полевую практику.

Воздушный корабль встал у облачной пристани, и два дюжих стража взяли мэтра Роко под руки. На профессоре висели тяжелые корониевые кандалы, так что колдовать он не мог. А без волшебства он всего лишь плюгавый сутулый старичок в огромной шляпе.

— Нехорошо поступили, мэтр Танзен, — укоризненно сказал Роко, пока его спускали по трапу. — Зачем лезть понадобилось? Я вам, кажется, ничего плохого не делал.

— Мои извинения, мэтр Роко, — развел руками Танзен. — Не хотел обидеть.

Вместе с заключенным и стражами он двинулся к белому зданию у самой пристани — корпусу администрации. Он не собирался надолго здесь задерживаться.

До того как стать тюрьмой, остров был полигоном для испытания глобальных заклятий. Здесь много экспериментировали с погодным волшебством, и это до сих пор аукается. На Карцерике всегда сырь и мокрядь, а дождь льет два дня из трех.

Но передача узника — дело небыстрое. Сначала пришлось выдержать канитель с оформлением, заполнением всех бумаг. Потом — нанесение татуировки.

Жуткое это дело — Тюремный Венец. Заключенные Карцерики не носят корониевых кандалов — им просто делают вокруг шеи специальную татуировку, прочно запирающую волшебную силу. Удалить ее невозможно даже с кожей — проступит хоть на мышцах, хоть на костях. Если заключенного выпускают, то наносят поверх Тюремного Венца поперечную черту — та отменяет его действие.

Если волшебник потом попадает в Карцерику снова, ему наносят вторую татуировку — уже не на шее, а вокруг головы. По лбу, вискам, затылку. После этого еще и перестают расти волосы.

Ну а в третий раз… в третий уже не татуируют. Магиоза с двумя отсидками живым не берут.

— Распишитесь вот здесь, мэтр, — попросил комендант, пока Роко сбривали бороду.

— Да, конечно… — черканул на листе Танзен. — Мэтр, у меня к вам еще дельце. Могу я побеседовать с одним из узников?

— Как агент Кустодиана или как частное лицо?

— Нечто среднее. Я веду одно расследование, но не совсем официальным порядком.

— Это немного затрудняет дело, — нахмурился комендант. — Вы же понимаете, какие у нас тут меры безопасности.

— Но ведь посещать заключенных можно и в частном порядке?

— Можно, но только при наличии загодя поданной и одобренной заявки. И не всех. Кого именно вы хотите видеть, мэтр?

— Трогохо Инквивари, магистрант. Он все еще жив, я надеюсь?

— Минуточку.

Начальник тюрьмы порылся в картотеке. Та находилась в обычном деревянном шкафу и состояла из обычных картонных карточек. В Карцерике предпочитают не использовать магию без крайней нужды.

— Ага, магистрант Инквивари, — нашел нужную карточку комендант. — А он у нас уже порядочно…

— Сорок лет.

— Да, это было еще до меня, — кивнул комендант. — У него пожизненное, мэтр. И особый режим. Я мог бы еще позволить вам увидеться с кем-то на общем режиме… и даже на строгом, может быть… Но особый… Даже не знаю, мэтр. Может, вы просто позеркалите префекту, чтобы он выдал пропуск?