Свет в оазисе (СИ)

- Нет-нет! - поспешила успокоить его Консуэло. - Сегодня мы приступаем ко второй части ученичества, а она, напротив, предполагает отказ от близости.

- Что?! - вскричал Алонсо, изобразив притворный ужас, который в действительности был не так уж и притворен. - Лучше уж изматывай меня!

- Алонсо, друг мой, я делаю из тебя великого любовника. А великий любовник это тот, кто умеет дарить наслаждение, умеет сам наслаждаться, но никогда не впадает в зависимость от предмета своей страсти. Между тем, - продолжала Консуэло, - на сегодняшний день ты очень зависишь от близости со мной. Тебе следует научиться преодолеть эту зависимость. Иначе ты не преуспеешь в ученичестве. Помнишь, в первый вечер ты сам сказал, что я дергаю тебя за нитки, как марионетку? Так вот, мой патриций, тебе необходимо перестать быть марионеткой! Наша общая задача - сделать тебя свободным и счастливым.

Алонсо молчал. Ему было грустно, но он не знал, чем можно возразить. Кто же откажется от свободы и счастья? Вот только выглядят они почему-то как одиночество и тоска.

- Есть и вторая причина для того, чтобы ты перестал зависеть от меня, - Консуэло осторожно положила лютню на соседний стул. - Если ты не будешь свободен, мы не сможем стать друзьями. Друг - это тот, кто радуется за меня, когда мне хорошо. Обрадуешься ли ты за меня, если мне будет хорошо с другим мужчиной? Этого может и не произойти или может произойти через много лет, но мне важно знать, что я остаюсь с тобой по обоюдному желанию, а не по принуждению или долгу.

Алонсо вздохнул, постепенно примиряясь с неизбежным. Он уже давно понял, что предлагаемый ею дар дружбы вполне может оказаться ценнее любых взрывов страсти, и теперь, в общем-то, соглашался с ее правотой.

- Я расскажу тебе, - сказала Консуэло, - как упражняться, и ты будешь делать это целых три дня.

- Мы три дня не будем видеться? - голос Алонсо не смог скрыть, какое лишение почувствовал он при ее словах. Нет, она определенно была права: ему необходимо срочно пройти вторую часть обучения, иначе он так и останется унылым паладином прекрасной дамы.

- Нет, мой милый Алонсо, не будем. Ко мне приезжает дон Гутьерре.

- Ну что ж, в таком случае давай приступим, - Алонсо решительно встал со стула. Теперь он ходил по комнате, держа в руке кубок с вином. - Все, чему ты научила меня до сих пор, ценно и удивительно и наполняет меня огромной благодарностью. Не скрою, ты права: на сегодняшний день мне хотелось бы не расставаться с тобой ни на миг. Учи же меня, как можно быть таким же счастливым, когда тебя не будет рядом!

Консуэло приблизилась к нему и молча обняла его.

- Девочкой в Альхаме, - произнесла она тихо, - я была привязана к родителям, к братьям и сестре, к родному городу, к своему дому. Алонсо, я все это разом потеряла! Не знаю, права я или нет, но с тех пор я очень боюсь к чему-то или к кому-то по-настоящему привязаться.

Алонсо никогда прежде не слышал в ее голосе столько грусти, как в эту минуту.

- Но как же тогда ты можешь говорить о дружбе?! - воскликнул он, недоумевая. - Разве она не предполагает привязанности?

- Можно любить, можно дорожить кем-то и все же оставаться непривязанным.

- То, что ты говоришь, совершенно невероятно! - удрученно признался Алонсо.

- Просто надо постоянно воображать, - стала объяснять Консуэло, - что все, что с нами происходило, происходит и будет происходить, - это чудесный, яркий сон.

Алонсо ошеломленно посмотрел на нее.

- И, как всякий сон, - продолжала хозяйка особняка, - он текуч, изменчив и непредсказуем. Любая попытка остановить эту изменчивость принесет только страдание. Наслаждайся всегда тем, что есть. Представь себе, что ты младенец, которого принесли в роскошный храм. Все вокруг восхищает его, но ему и в голову не придет считать, что он обладает этим, так как он еще ничего не знает об обладании.

Алонсо не мог придти в себя от потрясения. Консуэло не в первый раз удивляла его, и все же в этот раз она поразила его сильнее, чем когда-либо прежде. Она самостоятельно постигла то, о чем он, Алонсо, как и дед, и мать, знал из тщательно оберегаемой веками рукописи! Ему пришло в голову, что она, пожалуй, достойна быть посвященной в тайну манускрипта.

- Откуда ты это знаешь? - спросил он.

Консуэло непонимающе взглянула на него.

- Откуда ты знаешь, что жизнь подобна сну? - уточнил Алонсо.

- Я не говорила этого. Я лишь сказала, что так надо воображать. Это единственный известный мне способ не привязываться и не страдать, теряя то, к чему привязался.

***

Алонсо казалось, что он начнет скучать по Консуэло еще до того, как вернется в гостиницу, но он ошибся вдвойне. Во-первых, скучать он начал намного раньше - как только вышел из ее дома. А во-вторых, тоска по ней оказалась не смертельной.