Свет в оазисе (СИ)

Однако вскоре его авторитет среди цыган вырос настолько, что люди даже стали разрешать споры между собой, ссылаясь на его мнение. Это произошло после того, как всем стало ясно, что Пако мастер на все руки и к тому же человек он весьма рассудительный и быстро соображающий. В сложных условиях полукочевой жизни, которую цыгане вели вопреки запретам и зачастую жестоким преследованиям, быстрый ум Пако неоднократно выручал их.

И все же самое сильное впечатление на остальных производило то необъяснимое обстоятельство, что Пако в совершенстве владел самыми разными навыками и ремеслами. На вопросы о том, когда он успел выучиться и на кузнеца, и на ювелира, и на дрессировщика собак и медведей, и на искусного музыканта и где он научился бегло говорить на нескольких наречиях, Пако отвечал уклончиво и неопределенно, и вскоре люди оставили его в покое.

- У нас не принято лезть человеку в душу, - рассуждала Зенобия. - Но все равно странно: в эти дни даже старики не помнят греческого языка, а Пако говорит на нем свободно. Обычному человеку, чтобы уметь все то, что умеет он, понадобилось бы несколько жизней. Подойди, дочка, смелей!

На последней фразе женщина изменила интонацию и добавила еще что-то на языке кало. Мануэль обернулся и увидел Лолу, стоявшую возле масличного дерева и смотревшую на них. Теперь, в свете полной луны, она выглядела иначе, чем в отблесках костра. Было трудно поверить, что эта робкая девушка и есть та танцовщица с огненным темпераментом, чья дикая и трепетная грация так пленяла его еще совсем недавно. Мануэлю захотелось согреть и защитить ее. Он невольно бросил взгляд вниз, на ее ноги, и обрадовался, увидев, что теперь Лола обута в башмачки.

- Сеньорита! - воскликнул он и смешался, не зная, как к ней обращаться, на "вы" или на "ты". - Лола! Как ты танцуешь! Я никогда не видел ничего подобного!

Лола на мгновение наклонила голову набок, и губы ее тронула легкая улыбка, отчего на левой щеке возникла ямочка, показавшаяся Мануэлю самым прекрасным зрелищем на свете (он даже забыл напомнить себе, что испытываемый им восторг является всего лишь игрой его воображения).

Неловко переминаясь с ноги на ногу, саламанкский идальго еще раз поблагодарил обеих женщин и вернулся к костру. Бальтасар вскоре нашелся в обществе длинноволосых молодых людей. Мануэль узнал среди них бесстрашных наездников, которые скакали без седел.

В Санта-Фе рыцарь и солдат вернулись за полночь.

***

В последующие дни Мануэль полагал, что будни воинской службы на виду у осажденного города выветрят из памяти босоногую танцовщицу у костра, но этого не произошло. Он думал о ней, вспоминал, скучал, воображал, что влюблен, иногда даже бормотал какие-то неразборчивые слова о желтом цветке, чем слегка встревожил своего верного слугу, строгого сержанта и спасителя животных Пепе Круса.

В эти дни Санта-Фе стал настоящей столицей страны. Каждый день в ворота города вступали караваны со всевозможными товарами. Сцены оживленной торговли фруктами и всяческой снедью, целые насыпи муки, стада коров и овец - все это было отчетливо видно со стен голодной Гранады. Время от времени группы людей пытались вырваться из осажденного города, но мусульманские стражники у городских ворот безжалостно рубили своих малодушных сограждан.

Отдельным счастливцам, которым все-таки удавалось выскользнуть из Гранады, добраться до расположения христиан и сдаться в плен, рассказывали, что положение в городе стало невыносимым. Дети умирали на руках у родителей. Люди были вынуждены есть лошадей и охотиться на птиц. Собак, кошек и крыс в городе уже давно не осталось.

Слушая эти рассказы, Мануэль не мог не испытывать сочувствия к осажденным. Дни рыцарских поединков и доблести остались в прошлом. Как и многие другие, молодой Фуэнтес выполнял свой долг, охраняя перевалы от возможных попыток доставить припасы в Гранаду, но гордости от этого он не испытывал. Вспоминая же данное им Алонсо обещание позаботиться о его деде, Мануэль понимал, что по мере того, как проходит неделя за неделей, возможность выполнить это обещание уменьшается. Он уже не особенно верил, что застанет старого Ибрагима в живых.

Со времени сентябрьского праздника на цыганской стоянке Мануэль с нетерпением ждал следующего новолуния, но, когда оно наступило, он весь день был занят. Вместе с другими рыцарями обеспечивал безопасность предводителей христиан и мусульман во время переговоров о капитуляции Гранады.

В переговорах участвовали два секретаря арагонского короля и два визиря эмира. Они тайно встречались в деревне Хурриана, давая друг другу знаки заранее оговоренными сериями выстрелов либо договариваясь через тайных посыльных. Начиная с октября сын Боабдила находился в ставке графа Тендильи на положении гостя и пленника одновременно. Эмир отправил его к христианам в знак своей искренности. О содержании переговоров в Санта-Фе ходили всевозможные непроверенные толки и слухи.

Столкновений не происходило, так как с пятого октября действовало шестидесятидневное перемирие.