Свет в одиноком окне

— Здравствуйте, Оленька, — вымученно улыбнулась председатель. Взмахом руки указала на кресло: — Присаживайся, можешь налить себе кофе — я, пожалуй, воздержусь, сердечко пошаливает. Берут годы свое…

Ольге стало неловко, под строгим взглядом усталых глаз хотелось сжаться в комок и закатиться подальше в угол. И не говорить, зачем явилась.

— Берегите себя, — робко произнесла Ольга и уставилась на ониксы так, будто каждый из них был ядовитым жуком, готовым атаковать в любую секунду.

Героида протянула руку и приподняла подбородок подчиненной:

— А с тобой что? На тебе лица нет. Никогда не видела тебя такой расстроенной и неуверенной…

Ольга подавила тягостный вздох. Выходит, председателю еще не сообщили о пропаже Виктора. Конечно, ведь Сергей считает председателя возможным сообщником похитителей…

— Мне не хочется расстраивать вас новостями, но я должна, — решилась Ольга.

Героида приложила ладонь к груди, предчувствуя беду.

— Как знала… как знала… — прошептала едва слышно.

— Виктора похитили, — проложила Ольга и поморщилась от боли, пронзившей сердце. — Вчера вечером…

Глаза председателя налились гневом. И следа не осталось от бледности и усталости. Героида ударила кулаком по столу так, что подскочили папки, стопки бумаг и пустая чашка.

— Да как же так! — воскликнула председатель. — Ведь наш мальчик был надежно спрятан. Неужели даже спецслужбам нельзя доверять? Ну, ничего, найдем на похитителей управу. Да я! Да мы!..

— Спецслужбы тут не при чем, — вступилась Ольга. — Это я не проследила за сыном. Увлеклась собственными чувствами, потеряла бдительность и… В общем, я согласилась на условия шантажистов. И выполнила их условия.

— Что ты сделала?! — ужаснулась Героида.

Опершись кулаками о стол, поднялась и угрожающе нависла над подчиненной. Пригвоздила к месту тяжелым взглядом.

— Я изъяла из дела документы, подтверждающие вину Николаевой, — на выдохе выпалила Ольга. — И сожгла.

Грозный вид председателя не испугал и не заставил усомниться. Сын дороже карьеры и уважения коллег. Ольга сожалела, но не могла поступить иначе.

Героиде вновь стало плохо. Первый запал быстро прошел, уступив место усталости и огорчению. Вновь приложив руку к груди, председатель поморщилась и вернулась в кресло. Спрятала лицо в ладонях и помотала головой.

— В случившемся есть и моя вина, — произнесла глухо. — Я старше и опытнее, но тоже не предугадала такой исход ситуации. Не оградила тебя и Виктора от опасности. Пора сдавать бразды правления кому-то помоложе. Сдала я позиции, ох, сдала…

— Неправда! — возразила Ольга. — Как раз вы-то сделали все, что смогли. А документы… Николаеву все равно привлекут к ответу, правда?..

Она с надеждой посмотрела на председателя, дождалась кивка и облегченно выдохнула.

— Конечно, дело затянется на неопределенный срок, — добавила Героида. — Но отсрочка у Николаевой будет. И я не позволю ей и ее защитникам избежать наказания. Пусть это будет мое прощальное дело. Последний, дембельский аккорд!..

Ольга едва не зааплодировала председателю. Ее смелости и решительности можно было лишь позавидовать. Героида точно не остановится и доведет дело до конца. И Ольга, пусть и убитая исчезновением сына, не могла не восхититься начальницей.

— Полагаю, меня отстранят от должности судьи, — произнесла Ольга, стараясь сдержать дрожь в голосе. — Или написать заявление об уходе?

Героида потеребила ониксы и с жалостью посмотрела на подчиненную. В ее глазах не было гнева председателя, только чисто женское сочувствие и понимание.

— Пока не получила обвинительный приговор — невиновна, — заявила председатель. — Отправляйся домой и займись личными делами. Я не вправе ранить сильнее, тебе и без моих приказов несладко. Как только найдут Виктора, разберемся с тобой.

Ольга вцепилась в кончик косы, наскоро заплетенной утром, и, теребя пряди, произнесла со всхлипом:

— Думаете, его отыщут? Моего бедного мальчика…

— Верить нужно в лучшее, но готовиться к худшему, — прямолинейно отозвалась Героида. — Я до последнего думала, что угрозы похитить ребенка — блеф. Понимаю, в деле замешаны большие деньги… Но разве стоят они слез матери и ребенка? Что за люди могли пойти на такое?

— Это не люди, — уверенно заявила Ольга. — Кто угодно, но только не люди…

— Я сделаю так, что шантажистам станет известно о пропаже документов из дела, — всплакнула Героида. — И буду молиться за тебя и за Виктора.

— Вы же атеистка, — напомнила Ольга.

Героида молитвенно сложила руки и подняла взгляд к потолку.

— В жизни каждого наступают моменты, когда рассчитывать можно только на провидение, — призналась подозрительно дрожащим голосом. — Или на помощь свыше…

Денис вошел в кабинет в тот момент, когда Ольга закончила складывать вещи в коробку. Судя по выражению лица и тому, как помощник переминался с ноги на ногу, ему уже сообщили о поступке Ольги.

— Я вам очень сочувствую, — произнес и развел руками. — У меня нет детей, не могу себе представить, что творится у вас на душе.

Ольга посмотрела на него из-под нахмуренных бровей и спросила:

— Считаешь меня предательницей?