Свет в твоем окне

— Как же отдыхаете? — перехватил следующий вопрос Алисы Витек из «Пульса», за что заслужил уничижительный взгляд журналистки.

Президент понимающе усмехнулся:

— Отдыхаю я мало. Вот сейчас, например, хотел отдохнуть. Меня ждут друзья, которые приехали из Петербурга. Думаю, шашлыки уже давно остыли… Но я привык к такой интенсивности. Все зависит от внутренней самоорганизации. Можно находиться на работе до двух часов ночи, но эффективность самой работы будет мала. Поэтому я ежедневно стараюсь заниматься спортом. Утром тридцать — сорок минут. Иногда удается сходить в театр, покататься на лыжах, встретиться с друзьями. Люблю смотреть фильмы, с удовольствием читаю историческую литературу.

Встреча закончилась в начале двенадцатого. Президент поблагодарил всех и исчез за неприметной дверью в нише кабинета. Журналисты не спешили уходить. Леша сматывал шнуры, упаковывал камеру, кряхтел и что-то бормотал себе под нос.

— А теперь куда? — растерянно спросила его Алиса.

— Я тебе что сказал? Не трусь! Держись меня, и все будет в ажуре. Картинки получились — загляденье. Я и тебя пару раз крупняком снял, ты хорошо смотришься, — поведал он ей, когда они возвращались к проходной прежним путем.

Оказавшись на улице, Алиса не почувствовала холода. Выражение лица, глаз, каждое слово Президента были зафиксированы в ее мозгу так четко, так ясно, что ей не терпелось сесть за компьютер и начать писать репортаж. Журналистка с благодарностью приняла предложение Леши проводить ее домой на такси и почти ничего не слышала из его болтовни, пока машина летела по пустынной ночной Москве.

— Алиса, — целуя ее в щеку на прощание, пробормотал Леша, — телефончик оставь. Созвонимся.

Алиса продиктовала номер, махнула Леше рукой и, обессиленная массой впечатлений, потянула тяжелую дверь подъезда на себя. Лифт не работал. «Как же несправедлив мир, — посетовала журналистка, поднимаясь по лестнице на свой этаж. — У меня есть «Семейные традиции». Это мое любимое дело. Моя давняя мечта. Но почему же мне так хочется поработать в президентском пуле?»

Ночью ее мучили кошмары — темно-красные кремлевские стены падали на нее, давили многопудовыми кирпичами на грудь, мешали дышать, засыпали красной пылью лицо. Ей хотелось кричать, но голос отказывался повиноваться. Она сдвигала кирпичи с груди, обдирая пальцы в кровь, но стены снова рушились, погребая ее под собой. Сквозь сон она слышала, что звонит телефон, но никак не могла проснуться. Этот звонок был таким реальным, родным среди кошмарных видений, одолевавших ее. С усилием разлепив веки, Алиса протянула руку к трубке. Но кто-то дал отбой, и Алиса услышала лишь короткие гудки.

Разбитая, усталая, словно и не спала, Алиса с трудом заставила себя подготовить материал о вчерашнем интервью и отослала его Ласкову, а потом до вечера лихорадочно металась по редакции, решая массу проблем, которые всегда сопутствуют сдаче очередного номера в печать. Когда изматывающий, трудный день закончился, она решила организовать традиционное совместное чаепитие с сотрудниками редакции. Кто-то принес вина, Мила купила торт и конфеты, Алиса принесла из буфета бутерброды. Эти совместные чаепития в конце месяца тоже были инициативой Алисы. Она твердо была убеждена, что всем хочется расслабиться, а темп работы в редакции был подчас невыносимым. Еще ей мечталось о том, что редакция станет когда-нибудь единой семьей, группой единомышленников. Намучившись в редакции «Дела для всех», где журналисты нередко сталкивались с завистью, обманом и недоброжелательностью, Алиса всерьез собиралась создать у себя островок любви и дружбы. Но почему-то сегодня в шумной многоголосные вечера она улавливала злобные нотки, спиной чувствовала острый недоброжелательный взгляд. «Кто это?» Она обводила глазами коллег. «Кто ты?» Ее глаза искали среди болтающих, жующих, смеющихся людей того, от кого исходили волны ненависти. Но лица были безмятежны и веселы, и Алиса старалась отогнать от себя неприятное чувство. «Я просто переутомилась, — успокаивающе заметила она сама себе, — все пройдет, надо только отдохнуть». Она азартно смеялась, включалась в чей-то спор, решилась рассказать об интервью в Кремле и о впечатлении, которое произвел на нее Президент — умный, прекрасно умеет слушать. И в этот момент сигнал тревоги внутри вновь дал о себе знать. Ей стало зябко, и она инстинктивно обхватила себя руками, словно защищаясь.

— Алиса, напиши книгу! — предложила Мила Короткевич.

— Книгу? — рассеянно переспросила Алиса… Озноб стал проходить.

— Да, напиши книгу о нас, журналистах. О тех, кто ездит с Президентом. О том, как несладко приходится работать. Как мы преданы своему делу.

— Да у меня и времени нет, — вяло отмахнулась Алиса.

— Это отговорки! — настаивала Мила.