Свет в твоем окне

Мягкие губчатые наушники отрезают меня от всех привычных звуков — хлопанья нашей разболтанной двери, звона чашек, перебранки звукорежиссера с помощником. Дверь студии захлопнулась с алчностью капкана, и через широкое стекло я вижу задумчивое лицо звукорежиссера Леши Жукова. Но что мне на него любоваться! Взгляд движется дальше, за его спину, где в большое голос окно вплывает поздний зимний рассвет. Краски наступающего утра так неожиданны, так ярки. Я вещаю в пустоту эфира, и мне иногда кажется, что голос мой растворяется в космосе. Только звонки радиослушателей дают мне понять, что я еще здесь, на Земле, и что меня еще кто-то слышит. Смена обещает быть тяжелой, в Москве эпидемия гриппа, скосившая половину персонала нашей радиостанции «Мечта». Последней жертвой инфекции стал администратор сегодняшней смены, так что мы должны обойтись без него. С утра я столкнулась с чихающим помощником «звуковика» Петей Мальцевым, поглощающим из кружки чудовищных размеров чай с коньяком.

— Я лечусь, врачи советуют, всю заразу убивает, — авторитетно объяснил он мне.

Лекарство подействовало, и Петя безмятежно заснул в кресле.

Леша делает мне отчаянные знаки, он не может найти нужный диск для концерта по заявкам. Я бросаюсь ему на помощь, лихорадочно перебирая коробки, и наталкиваюсь на искомый диск случайно — на нем стоит пустой бокал из-под Петиного «лекарства». Сам Петя сладко почивает.

— Да проснись же ты! — свирепею я. — Работы невпроворот, а он дрыхнет!

— Я болен, — невнятно бормочет Петя, — прошу меня не трогать.

Сегодня в эфире грипп становится темой номер один, нам без конца звонят с просьбой передать пожелания выздоровления знакомым и друзьям, страдающим от мерзкого недуга. Через звуконепроницаемое стекло я вижу, как Леша борется с Петей за его разум, вырывая из рук бутылку коньяка, которым тот собрался продолжить «лечение». Мне ничего не слышно, но по характеру эмоций я вижу, что борьба происходит не на жизнь, а на смерть. Леша запускает рекламу, я вываливаюсь из студии, Петя обиженно обжигается пустым горячим чаем и мотает головой. Для прочистки мозгов я выдавливаю ему в чашку свой лимон.

— Две секунды, — предостерегает меня Леша.

Я снова в эфире. В два часа ведущие программы «Опера и мы» один за другим отказываются прийти на передачу. Причина все та же — болезнь.

— Кто же будет вести сегодня? — чуть не плачу я в телефонную трубку и заставляю Лешу искать по всем радиостанциям оперные записи.

Звонит телефон. Останавливая стремительный порыв Пети, помощник отзывается и таращит глаза, стараясь не дышать в телефонную трубку. Звонит главный продюсер нашей радиостанции.

— Танюша, — слышу я недовольный голос, — вы что, сегодня с ума сошли? Что это за эфир? При чем тут грипп? Где все?!

Я стараюсь как можно вежливее объяснить всю ситуацию, и мой горестный рассказ о злодейском гриппе пронимает его.

— Что же мы будем сегодня давать, а? — недоумевает продюсер.

— А вы пригласите Лисенко, может, он нам что-нибудь расскажет, — не могу удержать я язвительного тона.

— Лисенко? — переспрашивает он. — А что, это идея!

Никто уже не может вспомнить, кто первый привел Лисенко к нам на радиостанцию. Он начал с простых утренних репортажей о фолк-жизни в стране, потом получил программу и незаметно, тихой сапой, раскрутился вовсю. Музыкальное направление нашей радиостанции кардинально изменилось — народная музыка затопила весь эфир.

— Что это? — ругался наш продюсер. — В самое лучшее эфирное время какая-то «Чибатуха» да «Семеновна»!

Но Лисенко удержался на плаву, более того, получил еще одну программу. Не было часа, чтобы в эфире не звучал голос Лисенко вживую или в записи. А когда Лисенко нужен тонущей в волнах инфекции радиостанции, как спасательный круг, его не оказывается дома!

— Пять секунд, — бесстрастно заявляет Леша.

Я снова в эфире. Прерываемая рекламой чаще, чем нужно (вот радость для рекламодателей!), программа тяжело катится к концу. Вырываюсь на свободу, сейчас придет замена. Петя остекленело глядит в чашку, он гадает на кофейной гуще.

— Ерунда какая! — ругается он и мотает головой.

— Петя, дружок, — как можно ласковее прошу его, — сбегай вниз, сейчас придут победители викторины за призами.

Петя переваривает мою просьбу и милостиво кивает, а я пододвигаю ему коробку с видеокассетами.

— Только, — на лбу у Пети прорезаются морщины, — внизу холодно.

— А ты оденься потеплее, — сладко советую ему.

Бренча кассетами, обмотав вокруг шеи длинный, как у Айседоры Дункан, шарф, Петя уходит. Я заполняю гонорарные листы, замечая, что сегодня состоялся «Эфир имени меня».