Свет всему свету

Сестрой милосердия в отряде была пани Гайная. Ее никто не звал, она пришла сама. Перевязывала раненых, ухаживала за ними, помогала готовить на повстанческой кухне. Когда ушел Ярош, она принесла горячий кофе. Нет, Йозеф не откажется от такого напитка. Обжигаясь кофе, он не сводит глаз с этой удивительной женщины. Ей давно за сорок, у нее страшное горе, только ни годы, ни беды не сломили ее. О пережитом напоминает лишь седая прядь в гладко зачесанных волосах.

Она еще красива, пани Гайная, и Вайда до сих пор влюблен в нее по-прежнему. Нет, он не пристает к ней со своими чувствами. Но его дружба, его преданность ей беспредельны. Он полюбил ее еще гимназистом. А ей нравился его друг и товарищ Густав Гайный. Она и вышла замуж за Густава, Йозеф женился на другой девушке, был по-своему счастлив и на всю жизнь сохранил дружбу с семьей Гайных. Немцы сгубили Густава. Погиб младший сын Яник, замученный гестаповцами. Неизвестно, где воюет ее старший, Вилем. Дочь ее Власта с партизанами. А пани Гайная варит кофе и кашу повстанцам, ухаживает за их ранеными. Такова жизнь, а Вацлав вроде не видит этого. Разве мыслимо теперь, когда у порога настоящий мир, складывать оружие?

С баррикады примчалась девушка и, задыхаясь, прокричала:

— Немцы выдвигают танки и орудия!

Йозеф бросился на баррикаду, и за ним выбежала Гайная.

— В подвал, пани Мария! — приказал ей Вайда. — Нужно будет — позову.

Она заупрямилась, но Йозеф твердо потребовал подчиниться.

Немецкую атаку отбили снова. Вынесли раненых и убитых. Вацлав укоризненно поглядел на Вайду, ничего не сказал и молча спрыгнул в окоп.

Опять тихо. Брезжит рассвет. Небо ясное, темное. Звезды безмолвно искрятся над головой, словно изумляясь людям. Объявлен мир, капитуляция, а тут такой гул сражения.

Вайда негодовал. Проклятый Шернер! Он рвет и мечет, чтобы пробиться к американцам. Не хочет примириться с восставшей Прагой и готов стереть ее с лица земли. Вчера немцы весь день устанавливали пушки в Градчанах, нацеливая их на стобашенную Прагу. Когда же кончится это? Или им не судьба увидеть радостный день победы?

Йозеф прилег у окопа Вацлава и молча прислушивался к звукам раннего утра. Заметно побледнел горизонт: густое небо как бы подтаивало снизу. Щебет птиц почему-то настораживал. На улицах Праги вспыхивали редкие выстрелы. А когда стихало, зловещая тишина давила еще больше. Йозеф всем телом вдруг ощутил едва заметную дрожь и, чтобы лучше понять, в чем причина, с силой прижался к земле. Теперь он привстал и сидя прислушивался к гулкой вибрации, доносившейся откуда-то издалека. Трамвайная рельса, торчком, как мачта, вытянувшаяся в центре баррикады, вдруг как-то загудела, словно от боли, и Йозефу показалось, что укрепленный на ней национальный флаг затрепетал от дрожи.

Гул заметно нарастал, и к нему прислушивались уже многие. Вацлав вылез из окопа и в тревоге поглядел на Вайду. «Слышишь, танки ведь!» — как бы говорил его взгляд.

Йозеф молчал, стиснув зубы. Нет, это не грохот дальней канонады и не разрывы бомб — так гудят лишь танки, несущие железный гром понизу, от которого, уже слышно, содрогается земля.

— Танки Шернера! — едва слышно прошептал Вацлав.

— К бою, товарищи! — властно сказал Вайда. — К бою!

Теперь ясно, танки. Это они. Грозно загрохотали выстрелы. Закипел еще дальний бой. Немцы, видно, решили разом покончить с Прагой. Может, и прав Вацлав, на минуту дрогнул Вайда: разве можно справиться с такой армадой? Нет, только не сдаваться. Ни в коем случае. Сколько б их ни было — смерть или победа!

Повстанцы проверили оружие, дозарядили магазины, приготовили гранаты. Выкатили последнюю пушку, принесли последние снаряды.

Смерть или победа!

А гул все ближе и ближе, и лязг гусениц уже различим на соседних улицах. Йозефа зовут к телефону. Нет, сейчас не до разговоров. Пусть сходят и выяснят, в чем дело.

Смерть или победа!

Еще не вернулся связной, а в глубине улицы показался первый танк, за ним второй, третий... Сколько же их мчится навстречу повстанцам? Но что такое? Вайда даже привстал, из окопов высунулись партизаны. Что такое? Передний танк весь облеплен людьми, и над ним полощется Красное знамя.

— Русские, други, ура!

Повстанцы бросились на баррикаду, перемахнули через нее на ту сторону улицы и стремглав понеслись навстречу танкам.

— Русские, братья пришли, ура!

На улицы и площади высыпала вся Прага. Она смеялась и плакала, расспрашивала и благодарила, восхищалась изумительным подвигом войск, за ночь пробившихся из Германии, чтобы вызволить из беды Злату Прагу. Честь и слава героям! Честь и слава освободителям!

Все дни восстания низкое небо было хмурым, дождливым. Сейчас же над Прагой вставало яркое солнце, солнце счастья и свободы, солнце победы!

4