Свет за облаками

С выходом из душевной комы скорбь и боль вернулись в их жизнь, но чувства эти не были уже такими всепоглощающими. Смертную тоску и отчаяние заменила светлая грусть. Надежда вновь засияла на горизонте. Иветта с Адамисом теперь часто вспоминали Агапэ, всё то время, что провели рядом с ним, и благодарили судьбу за все эти счастливые минуты.

Но главное волшебство заключалось в том, что они начали чувствовать присутствие сына в окружающем мире – словно он был снова жив и подавал им некие знаки. Как-то Иветта услышала, что в лесу запела птица – раньше она никогда не слышала в их мире таких дивных звуков, – и в этом пении она узнала голосок Агапэ. В другой раз она встретила невиданный ею доселе нежно-розовой окраски цветок, напомнивший ей румянец, игравший на щеках её сына. А потом Адамис заметил облако, по своим очертаниям похожее на фигуру мальчика с волнистыми волосами.

Сначала они боялись поверить своим чувствам, думая, что их воображение играет с ними злую шутку. Но постепенно всё больше и больше убеждались, что Агапэ каким-то образом участвует в их жизни.

Лучики всё чаще и чаще появлялись из разрывов туч. Иногда целый сноп животворного света изливался на землю, возвращая ей жизнь и наполняя радостью и смыслом. Но источник этих удивительных лучей был по-прежнему скрыт от глаз.

А в один прекрасный день они увидели нечто совершенно потрясающее. От одного края неба до другого раскинулся разноцветный воздушный мост, сотканный из полупрозрачного переливающегося света. Он манил своей близостью и недосягаемостью и заставлял их сердца петь от предвкушения какого-то небывалого счастья.

«Это Агапэ, это он, наш маленький сын, посылает нам такой сказочный дар, чтобы мы не забывали о нём, – вырвалось у Иветты, залюбовавшейся фантастическим зрелищем. – Он действительно жив и видит нас с тобой, Адамис, теперь я понимаю это!» И Адамис согласился с любимой.

В их мире появлялось всё больше и больше новых обитателей. Вслед за одной птицей завелись и другие, и теперь каждое утро начиналось с их шумного разноголосья. Маленькие рыжие зверьки с пушистыми длинными хвостами скакали по веткам деревьев, гонялись друг за другом и весело верещали. Другие звери, чуть покрупнее в размере и с хвостиками-помпончиками, шныряли по кустам и пугливо разбегались в стороны, завидев приближающихся людей. Величественные животные с ветвями на головах и длинными тонкими ногами, наоборот, не боялись Иветту с Адамисом, а подходили к ним, давали себя погладить и доверчиво смотрели своими большими, умными глазами. Огромные бабочки с крыльями разной формы и расцветки порхали с цветка на цветок, в траве стрекотали зелёные лупоглазые кузнечики, шмели-крепыши, жужжа, степенно курсировали в воздухе. Почти каждый день влюблённые встречали новые виды насекомых, зверей и птиц и не переставая удивлялись и радовались такому буйству жизни. И во всём этом они видели подтверждение своей догадке – Агапэ жив и помнит о своих родителях.

На улице снова стало тепло, и дом оказался им больше не нужен. Адамис с Иветтой ночевали в лесу, а питались ягодами и плодами с различных деревьев, в изобилии росших теперь повсюду. Пищи им требовалось на удивление мало – казалось, что сам воздух питает и укрепляет их тела.

Одежда тоже оказалась без надобности – чувственные желания больше не беспокоили влюблённых. Они могли спокойно, без жгучего волнения плоти любоваться обнажёнными телами друг друга и даже прикасаться к ним.

Забросили они и все свои старые занятия. Писать картины Иветте уже не хотелось – холст всё равно не вместил бы всей царящей вокруг красоты и гармонии. А Адамису не нужно было больше исследовать и изучать природу – он просто любовался ею и старался стать с ней одним целым.

Тела Иветты и Адамиса сделались менее тяжёлыми, и сквозь них, как сквозь прозрачную чистую воду, снова стали видны души. Вначале это зрелище пугало влюблённых – ведь их души оказались совсем не такими блистающими и прекрасными, какими были когда-то. Кое-где на них виднелись тёмные уродливые пятна. Но с течением времени пятен становилось всё меньше, а сияние, исходящее от душ, делалось всё сильнее и ярче. В какой-то момент по своей силе и яркости это сияние стало подобно лучам, льющимся с неба, и тогда Адамис с Иветтой научились с его помощью преображать и улучшать свой мир.

Постепенно отпала необходимость что-то говорить словами – они и так прекрасно могли читать в душах друг друга. Им больше нечего было скрывать, наоборот, им постоянно хотелось делиться друг с другом своей всё возрастающей радостью и любовью к миру.

* * *