«Свет зари»

— Вариантов нет… надо каким-то другим путём выходить из положения …

Ведерников только в затылке почесал.

Уже второй день вся его группы самозабвенно валяла дурака, изображая из себя подразделение саперов вражеской армии. Благо, что форма и всё прочее было в наличии. С языком тоже проблем не возникало — двое из пяти бойцов вполне сносно могли общаться с кем угодно из местных или с любым проезжающим офицером. А оставшаяся троица болталась на разумном удалении от них, не приближаясь на опасное расстояние.

А с другой стороны — чего тут удивительного?

Ну, положим, это раньше таких мобильных инженерных групп разминирования не было… но кто сказал, что их вообще не могло быть? Вот, пришла же кому-то из командования умная мысль — получите её зримое воплощение!

Так что, с точки зрения легендирования собственного положения во вражеском тылу, группа капитана устроилась наилучшим образом — работа мнимых саперов ни у кого никаких подозрений не вызывала. Даже кое-какую оперативную информацию получить удалось. Кто и в каком количестве куда едет, что везёт…

Другой вопрос, что передать её никуда не получалось — связи-то не было! По неведомой причине накрылась радиостанция. И если сигнал на прекращение операции получить ещё удалось, то вот никаких других команд получить уже не удалось.

Впрочем…

Оставался, правда, вариант, что командование, сочтя группу погибшей, передало в эфир специальный сигнал. Получив который, радиостанция, при очередном включении, попросту накрылась медным тазом — разом уничтожив любую возможность радиоигры для противника, который мог её захватить.

Такая вероятность имела место быть…

Но группа-то была цела!

И что оставалось теперь делать?

— Хоть по интернету стучись… — проворчал, остывая, связист.

Хмыкнув, капитан поднялся на ноги… и снова присел…

В памяти всплыл последний разговор с генералом.

«Я запросил канал связи с „Зарёй“ — пусть работает напрямик с вашей группой»…

А ведь разговор этим не закончился!

Сомов не просто это сказал — а и написал кое-что!

Да, Ведерников ничего, разумеется, не записывал — но, запомнил!

— Так, «Фонарь» в темпе поройся в трофейном хабаре — там, насколько я помню, был у кого-то смартфон…

Да, такая штука отыскалась. И даже аккумулятор ещё не до конца сел…

— Ага… И где у нас тут пригорочек повыше?

Телефонный звонок.

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант. Это Сомов.

— Здравствуй! Что там ещё стряслось?

— На этот раз — ничего плохого, товарищ генерал-лейтенант. Группа «Филина» вышла на связь по резервному каналу.

— В смысле — по резервному?

— Ну, после эвакуации всех групп, радиоцентр дал команду на самоликвидацию всех радиостанций, которые теоретически могли быть захвачены противником. Она, естественно, была выполнена и…

— Это я понимаю. А что за резервный канал? Откуда такой вообще, в данном случае, взялся?

— Если позволите, товарищ генерал-лейтенант, не по телефону. Но — канал есть.

— Ладно, доложишь лично… Что с группой?

— Целы, потерь нет. Закрепились во вражеском тылу, легенда безупречная. Готовы к работе. Просят связи.

— Ты точно уверен, что тут никаких подстав нет?

— Абсолютно, товарищ генерал-лейтенант. Этому есть и независимое подтверждение…

— Так… Ладно! Жду тебя к себе, будем думать.

— Есть! Принял, выезжаю!

— Рассказывай… — генерал-лейтенант Огнев кивнул гостю на стул около своего стола. — Что там за игры со связью? Я проверял — от них никаких сообщений не было!

— Так они и не по радио связывались — передали кодовый сигнал «Рассвет». Мол, средства связи уничтожены, выход в эфир невозможен.

— Почтового голубя прислали? — съязвил хозяин кабинета.

Вместо ответа Сомов положил на стол лист бумаги.

«Они все живы и не ранены.

Связи никакой не имеют, сказали, что у них рано встало солнце. Не понимаю, как это может быть связано?

У них хорошее прикрытие — группа по проверке дороги от неприятностей.

Хочу сказать, что они сильно ошибаются — ничего ещё не закончилось. Около них, совсем неподалёку, сидят какие-то очень опасные люди.

Могу ошибаться, но мне кажется, что эти люди как-то причастны к тому, что у них сейчас нет связи и всё очень плохо».

— Эм-м… — почесал бровь Огнев. — Ну, ладно, в начале — это «Рассвет», тут всё понятно. А дальше что за абракадабра? И как они это передали вообще?

— Зашли на левый почтовый ящик, со смартфона, надо полагать — и отослали это сообщение…

— Кому?

— «Заре», товарищ генерал-лейтенант…

Наступило кратковременное молчание, хозяин кабинета что-то чиркал карандашом по бумаге.

— Ну… ты знаешь моё ко всему этому отношение…

— Знаю, товарищ генерал-лейтенант. Но… — Сомов кивнул на лист бумаги. — Раньше здесь никаких особенных ошибок не случалось. Да, некоторые неточности имелись, так ведь это и у всех прочих присутствует. Да, как бы и не поболее!

— Каков процент совпадений этих… ну… предсказаний, что ли… с реальностью?

— Более семьдесят процентов. И я бы это предсказаниями не называл! Это — достаточно точный оперативный прогноз, если хотите знать!

Сомов со всей решительностью произнёс эти слова. Видно было, что он был намерен отстаивать свою правоту.