Свет земной любви. История жизни Матери Марии – Елизаветы Кузьминой-Караваевой

Лиза не переставала думать о его мрачном настроении и душевной усталости. Говорила об этом с близкими и, судя по всему, даже с не очень близкими людьми. Разговор об этом нашел отражение и в дневнике ее петербургской знакомой – Елизаветы Яковлевны Эфрон, золовки Марины Цветаевой:

...

Вечером зашла к Кузьминой-Караваевой. Были у Макса, а на обратном пути она рассказала мне о Блоке. Была она у него до его поездки в Москву. Такое чувство, что за стеной покойник. Он говорил мало и медленно. При жене разговор не вязался, и, когда жена вышла (маленькая, стареющая), он сказал: «Она парализует все слова». Живет он отшельником, боится людей и встреч, стал меньше ростом, волосы поредели, и кожа красная, как обветренная.

Любовь Дмитриевна названа здесь «маленькой и стареющей». Это при том, что она на десять лет старше Лизы, ей всего тридцать пять, и мемуаристы все до одного подчеркивают ее полноту и громоздкость. Видимо, рядом с поэтом она казалась Лизе слишком уж ничтожной…

В июле 1916-го в доме Александра Александровича на Офицерской было тревожно: родные ожидали, что поэта вот-вот призовут на фронт. Высочайший указ о призыве так называемых ратников ополчения, каковым являлся и Блок, был подписан 4 июля 1916 года. Первым днем призыва устанавливалось 15 июля.

Еще за пару лет до этих событий, узнав о возможной мобилизации Блока, Николай Гумилев сказал Анне Ахматовой:

– Неужели же его пошлют на фронт? Ведь это то же самое, что жарить соловьев.

Весьма остроумное и точное замечание!

Избежать призыва поэту не удалось, но через знакомых Блок устроился табельщиком инженерно-строительной дружины, которая возводила прифронтовые укрепления. После отъезда Блока не кто иной, как Любовь Александровна Дельмас, его любовница, приехала на несколько дней в Шахматово, чтобы успокоить и утешить мать поэта…

Елизавета Кузьмина-Караваева и Александр Блок

В начале июля 1916 года, узнав о грядущей мобилизации, Лиза отправила Блоку очередное письмо, по тону вполне спокойное. И хотя здесь было предостаточно слов о ее любви и нежности к нему, но они скорее указывали на их родство и единство духа: «Итак, если Вам будет нужно, вспомните, что я всегда с Вами и что мне ясно и покойно думать о Вас. Господь Вас храни…»

...