Свет золотой луны

«Надо жить как все. Всему должна быть мера, – говорили они. – Одно дело безграмотная старуха, которой, кроме как в религии, не в чем больше проявить свои духовные запросы, другое дело ты – образованная и начитанная девушка. Ты собираешься похоронить себя заживо в монастыре, а о нас ты подумала? Мы только что потеряли Олю, есть ли у тебя хоть какое-то чувство к нам, твоим родителям?»

Аня все равно продолжала настаивать на своем.

– Я этого допустить не могу, – негодовал Александр Всеволодович, – это просто блажь и более ничего. Как это, позволь тебя спросить, согласуется с заповедью почитания родителей и, наконец, с заповедью любви? Это же просто фанатизм какой-то. Средневековье, вот что это.

– Папа, – почти плача, проговорила Аня, – вспомни слова Христа: «Кто возлюбит отца или матерь более Меня, недостоин Меня».

– Не могу понять этой заповеди, – продолжал кипятиться отец, – просто не понимаю, и всё. Это выше моих человеческих сил.

С началом июня семья Берестовых начала готовиться к выезду за город на дачу, где обычно проводила каждое лето. К этому времени Аня уже стала посещать Введенский женский монастырь, стоявший на окраине города. Она вновь напомнила о своей просьбе и умоляла родителей оставить ее на жительство в монастыре хотя бы на одно лето. Супруги не желали слушать дочь, и все закончилось слезами. Когда Аня, рыдая, убежала в свою спальню, Анастасия Аркадьевна обратилась к мужу:

– Милый, я больше этого не выдержу, надо что-то предпринимать.

Александр Всеволодович, нахмурившись, молчал.

– Послушай, не разумнее ли отпустить Аню на время в монастырь? Она же не представляет себе, что это такое. Жизнь в монастыре приведет ее в чувство скорее, чем все наши доводы.

– Хорошо, – сказал решительно Александр Всеволодович – только прежде я бы хотел, чтобы ты, вместе с Аней, поговорила с настоятелем собора протоиереем Владимиром Канониковым. Он грамотный и передовой священник, и я думаю, сможет убедить Аню оставить мысли о монастыре.

На том и порешили.

Глава 4. Отец Владимир

Анастасия Аркадьевна и Аня сидели с отцом Владимиром в гостиной и пили чай. Хозяйка успевала угощать батюшку и одновременно рассказывать о возникших в семье разногласиях между родителями и дочерью. Отец Владимир солидно, по-купечески, пил чай из блюдца, изредка посматривая в сторону Ани, а ей в его взглядах чудилась усмешка. Анастасии Аркадьевне очень хотелось, чтобы батюшка проникся пониманием их родительской обеспокоенности судьбой дочери. Поэтому она очень волновалась и уже несколько раз повторяла одно и то же, не замечая этого. Отец Владимир спокойно слушал и, не прерывая чаепития, кивал в такт ее речам головой. Анастасия Аркадьевна, обнадеженная таким вниманием известного протоиерея, неожиданно с темы разговора о монастыре перешла на свою любимую тему о жизни в Петербурге. Отец Владимир и на это продолжал кивать головой. Докончив третью чашку чая, он перевернул ее вверх дном и поставил на блюдце. Затем глубокомысленно возвел свой взгляд к потолку и поднял руку с указательным пальцем вверх. Анастасия Аркадьевна остановилась в своем словоизлиянии и с недоумением посмотрела вначале на потолок, затем на батюшку.

– Да-с… – произнес отец Владимир, – чаек у вас превосходный. – И тут он всем корпусом повернулся к Ане и задал неожиданный вопрос: – А не жалко вам, сударыня, оставлять таких прекрасных родителей?

Аня в растерянности молчала, не зная, что на это ответить. Анастасия Аркадьевна тут же заулыбалась, видя в этом вопросе поддержку ее мнения.

– Что же вы, сударыня, молчите? – продолжал допытываться протоиерей.

– Жалко, – ответила Аня с замиранием сердца, опустив голову.

– Жалко, и все-таки хотите уйти в монастырь?

– Да, хочу, – почти пролепетала она.

– Превосходно! – воскликнул протоиерей, вставая со своего стула.

Мать и дочь встали вслед за ним. У Анастасии Аркадьевны вытянулось и побледнело лицо. Отец Владимир повернулся к ней и, словно не замечая перемены, продолжал:

– Любезная Анастасия Аркадьевна! Верите ли вы, что, когда я в храме читаю евангельское зачало – то самое, где Христос призывает первых учеников, а они, оставив отца и лодки, полные рыб, заметьте, не пустые, а полные, идут за Христом, – душа у меня замирает от восторга. Сколько же надо было иметь веры! Какую надо было иметь любовь к Спасителю, чтобы совершить этот поступок в обществе, где почитание родителей было священным долгом, заповеданным Самим Богом через пророка Моисея.

– Так то же были апостолы, – как-то неуверенно произнесла Анастасия Аркадьевна.

– Да какие там апостолы, – махнул рукой протоиерей, при этом широко улыбаясь, – простые рыбаки, вот кто они были такие. Это Христос из них апостолов сделал, а так рыбаками бы и остались.

Брови у Анастасии Аркадьевны поползли вверх, что было выражением ее крайнего удивления. А протоиерей опять повернулся к Ане:

– Смотрите, Анна Александровна, в Писании сказано: «Взявшийся за плуг и назад оборачивающийся, Царства Божия недостоин».

Потом он вновь обратился к Анастасии Аркадьевне, которая и не пыталась скрыть своего разочарования: