Светя другим

Я читаю привычную лекцию, не давая себя прервать, и вижу, что нехорошо становится даже коллегам, сообразившим, как нам всем в действительности повезло. Ну, и заодно пугать поучатся, а то что это за детский сад? Сорок минут лекция, несмотря даже на то, что после аспирации разговаривается грустно. Но ничего, мы сильные, мы сможем. А я ещё и зол на вот того – потомка макаки, который пытался мне помешать спасать ребёнка. Заказывали – получите!

Вот это правильная бледность – с синевой. Можно сказать, знак качества, как в Советском Союзе. Там – звезда, тут – синева, все счастливы. Они уже готовы к конструктивной беседе.

– Моника… она… я… – женщина, мать ребёнка, рыдает. Честно рыдает, не на публику, значит, любит девочку, и у Моники есть шанс.

– Моника не ходит, – говорю я ей. – После смерти такое бывает, – сейчас надо называть вещи своими именами, потому что «дикари-с, не поймут-с»33. – Ваша задача – обеспечить её теплом, поддержкой и пониманием.

Всё, оба готовы. В этот момент я понимаю, что о себе тоже следовало позаботиться, потому что голова начинает кружиться очень уж активно. Вот будет юмор, если я в обморок бухнусь.

Глава четвёртая

Ирочка

Просыпаюсь внезапно. В душе какая-то непонятная тревога. Рядом с моей кроватью двое взрослых, но нет ангела. Куда исчез он? Куда? Почему его нет рядом? Нас разлучили, пока я спала! Я не хочу без него, не хочу!

– Тише, тише, Моника, – надо мной появляется озабоченное лицо врача. – Здесь Юрген, вот, посмотри, он никуда не делся.

Но я не верю, меня точно хотят обмануть! В этот момент что-то начинает прерывисто гудеть, а в следующее мгновение рядом появляется ангел. Он очень бледный, но он есть! И я успокаиваюсь, потому что это же он.

– Она не хочет жить без него, – слышу я женский голос, а смотрю только на ангела. Всё неважно, главное, что есть он.

– Ну, чего ты, маленькая? – произносит мой ангел. – Не надо так пугаться, я никуда от тебя не денусь.

– Тебя не заберут? – наверное, у меня очень жалобный голос, но я так боюсь…

– Никто меня не заберёт, – вздыхает Юрген. – А если ты будешь так пугаться, то будет нехорошо. А «нехорошо» нам не надо… Коляску дайте, – просит он кого-то.

– А можно… – я боюсь, что откажут, поэтому запинаюсь. – Можно, ты рядом… ну… ляжешь?

– Пусть, – говорит какой-то мужчина, чей голос мне знаком, но я не помню, кто это. – Если ей это так нужно, пусть. Лишь бы жила…

– У меня девочки не умирают, – хмыкает мой ангел, но бледнеет ещё сильнее, поэтому, наверное, его укладывают рядом со мной.

И мне вдруг становится так спокойно, как будто это всё, что мне в жизни надо было. Я некоторое время борюсь с собой, но потом обнимаю его, притягивая к себе, и кладу голову ему на грудь. Сердце моего ангела стучит так спокойно, а мне так хорошо, что я снова, кажется, засыпаю. Ни за что на свете не соглашусь с ним расстаться. Я на всё согласна, лишь бы был он…

Мне ничего не снится, а просыпаюсь я спокойной. Мне легко дышится, руки почти не болят, а ухом я по-прежнему слышу размеренное «тук-тук-тук» сердца моего ангела. Я, наверное, жуткая эгоистка, но я просто не хочу быть без него. Не хочу – и всё. Его рука вдруг начинает двигаться и обнимает меня. Хочется мурлыкать, но я не умею, а жаль, сейчас бы помурлыкала, как кошка, от его тепла.

– Проснулась, маленькая, – ласково произносит он, а я слышу всхлип где-то рядом.

Надо мной снова появляются взрослые. Мужчина и женщина. Что-то внутри меня тянется к ним, одновременно боясь этих двоих, но вот кто они, я не знаю. Может быть, они хорошие? Я смелая, потому что ангел рядом, он меня точно защитит от всех нехороших людей, я знаю.

– Как ты себя чувствуешь, доченька? – спрашивает меня женщина. Значит, это моя мама? Интересно, она добрая или злая?

– Хорошо, – отвечаю ей. – Потому что ангел со мной.

– Ангел? – удивляется она, а мой ангел вздыхает.

– Многие врачей реанимации так называют, – спокойным голосом объясняет он. – Потому что свет лампы так падает, что возникает ощущение ореола, понимаете?

– Ангел… – шепчет моя мама, кажется, она о чём-то думает. – Прости нас, доченька, за то, что не поверили тебе.

Вот тут я замираю, потому что не знаю, как реагировать на эту фразу, а он гладит меня, поэтому я просто киваю. Говорить мне ещё почему-то сложно. Надо будет ангела спросить, почему так. Интересно, а это действительно мама?

– Это твоя мама, Моника, – говорит мне мой ангел. – Ты её можешь сразу не вспомнить, но это твоя мама, она больше не будет называть тебя симулянткой.

– Она мне верит теперь? – спрашиваю его, на что Юрген просто кивает.

– Я верю тебе, доченька, – подтверждает мама. Я её всё равно немного боюсь, потому что она же может меня разлучить с ним.

– А что у него с опекунами?, – слышу я мужской голос. Он мне знаком, значит, это, наверное, папа?

– Арестованы его опекуны, – вздыхает ещё кто-то. – Так что технически преград нет, а бумагу мы дадим.