Светящееся пятно

— Из-под коробки, — ответил мальчик.

— Из-под какой еще коробки?

— Она лежала под ней и была вся скомкана.

Доринда слышала слова, но с трудом понимала их смысл. Сделав над собой колоссальное усилие, она сказала:

— Я прослежу, чтобы фотографию вернули на место.

Ее комната находилась с другой стороны лестничной площадки. Заперев за собой дверь, Доринда села на кровать и с ужасом уставилась на скомканную фотографию. Нет, она не ошиблась… Имя фотографа читалось достаточно легко: «Чарлз Роубекер и сын, Норвуд». Точно такая же фотография была в альбоме тети Мэри. Невероятно, но факт — на ней был изображен Злой Дядюшка.

Глава 6

Доринда буквально остолбенела. Практически у каждого имеется родственник, которого надеешься никогда больше не увидеть. Глядя на фотографию, Доринда убеждала себя, что иметь Злого Дядюшку и найти его снимок среди вещей отпрыска своих работодателей — вполне обычное явление. Ей казалось, что таким образом она избавится от ощущения тошноты. Все дело было в том, что у Доринды тоже был комплекс — так она называла это ощущение в отношении Глена Портеуса. Давным-давно его знаменитый шарм действовал и на нее. До той ночи. Она тогда проснулась и услышала, как он разговаривает с тетей Мэри. Ей было всего шесть лет, но она до сих пор помнила все так, словно это произошло вчера. Очевидно, дверь в соседнюю комнату осталась открытой, так как Доринда могла разобрать каждое слово. Она все помнила, ничего не могла забыть, потому что впервые слышала, как плачет взрослый человек. Тетя Мэри горько рыдала, а дядя Глен смеялся над ней, как будто она говорила что-то очень забавное. Потом он исчез на два года. Тетя Мэри больше не плакала, но стала очень строгой и сердитой.

Доринда с трудом заставила себя вернуться в настоящее. Прошлое было мертво, как и тетя Мэри. Но мертв ли Злой Дядюшка — вот в чем вопрос. Последний раз дядя Глен появился около семи лет тому назад и сразу же исчез снова, после чего тете Мэри пришлось экономить каждый пенни. Доринда считала, что его нет в живых, поскольку больше он не возвращался, однако он мог просто решить, что возвращаться больше незачем. Это было не совсем верно — оставались пятьдесят фунтов в год, которые теперь получала Доринда, но дядя Глен, возможно, о них не знал, да и при всем желании не мог положить себе в карман годовой доход тети Мэри и уйти с ним.

Доринда снова уставилась на фотографию. Это была точная копия снимка в альбоме тети Мэри. На нем был красавец с темными глазами, с темными вьющимися волосами и белозубой улыбкой, которую все находили очаровательной. Интересно, когда был сделан снимок? Не позднее чем пятнадцать лет назад, так как после этого дядя Глен приходил к тете Мэри только за деньгами и не стал бы сниматься у местного фотографа и дарить тете экземпляр. Очевидно, он сфотографировался, когда они жили в Норвуде.

Между ссорой тети Мэри с дядей Гленом, снимком у «Чарлза Роубекера и сына» и шкафом с игрушками Марти в Милл-хаусе прошла целая вечность. Внезапно в голову Доринде пришла жуткая мысль. Что, если Мартин Оукли окажется Злым Дядюшкой? Доринда была слишком благоразумна, чтобы всерьез предполагать такое, но эта дикая мысль не давала ей покоя. Спеша немедленно ее опровергнуть, она вспомнила, что няня никак не назвала мужчину на фотографии. Если бы там был изображен Мартин Оукли, няня наверняка спросила бы: «Почему ты так измял фотографию своего отца?» Нахлынувшая дурнота прошла, и настроение начало улучшаться. В конце концов, самое худшее, что ей грозит, это потеря работы. Но этого не произойдет. У всех есть альбомы, полные старых фотографий. Тетя Мэри не помнила имен почти половины из тех, чьи снимки хранились в ее альбоме. Фотография дяди Глена не имеет никакого значения — это всего лишь мусор. Сунув снимок в один из больших накладных карманов платья, Доринда спустилась по лестнице.

Казалось, чего проще? Войти в будуар, отдать фотографию миссис Оукли и сказать: «Марти держал этот снимок в шкафу с игрушками, и я обещала няне принести его вам». Но Доринда не могла себя заставить даже открыть дверь. Если бы Дорис, одна из горничных, не появилась в коридоре, она могла простоять здесь, пока не вросла бы в пол. Преодолев себя, Доринда вошла в комнату. Там никого не оказалось. Судя по голосам в соседней спальне, миссис Оукли переодевалась к обеду.

Почувствовав колоссальное облегчение, Доринда положила фотографию на столик с безделушками и побежала наверх надевать презренное голубое платье.

Когда она спустилась снова, миссис Оукли успела переместиться с дивана на удобное кресло и теперь на ней был не менее воздушный наряд, тоже розовый, но другого оттенка. Фотографии нигде не было видно. Никто о ней не упоминал, что вполне устраивало Доринду. Любой, кто знал Глена Портеуса, мог иметь столь же не менее веские, чем у нее, причины заводить о нем разговор.

Обед был превосходным. Доринда старалась не увлекаться, но еда в Милл-хаусе столь разительно отличалась от скудного и однообразного меню в клубе «Вереск»…