Светящийся

— Извините, — пробормотал Денни, встревоженный видом Хэллоранна. — Позвать папу?

— Не надо, я уже пришел в себя. Все в порядке, Денни. Сиди, где сидел. Просто я немного потрясен.

— А я думал не во всю силу, — признался Денни, — в последний момент я испугался.

— Вероятно, мне повезло, что так случилось, не то мои мозги вытекли бы из ушей или черепок раскололся. — Видя тревогу на лице Денни, он улыбнулся. — Ничего, малыш, не беспокойся, ты мне не навредил. А скажи, что ты чувствовал при этом?

— Как будто бы я Ноэл Райан, посылающий сильным ударом биты мяч в лунку, — ответил Денни быстро.

— Так ты любишь бейсбол? — Хэллоранн осторожно потер себе виски.

— Мы с папой болеем за «Ангелов», — ответил Денни. — За команду «Ред Сокс» из Восточно-Американской лиги и за «Ангелов» из Западной. Мы как-то ходили на матч «Ред Сокс» против «Цинциннати», игра на Кубок мира. Тогда я был немного моложе, а папа… — У Денни омрачилось лицо.

— Что папа, Ден?

— Я забыл. — Он поднес ко рту большой палец, чтобы пососать, — это была его детская привычка, — но быстро опустил руку на колени.

— А ты можешь угадывать, о чем думают твои родители? — Хэллоранн пристально взглянул на него.

— Могу, если захочу. Только я не пытаюсь.

— Почему?

— Ну… — Он сделал паузу, затрудняясь с ответом. — Это похоже на то, как если бы я стал подглядывать через замочную скважину в спальню, когда родители занимаются тем, от чего родятся дети. Вам это знакомо?

— Имею кое-какое представление, — ответил Хэллоранн серьезно.

— Им не нравится, когда я узнаю их мысли. Это грязное дело.

— Понимаю.

— Зато я легко улавливаю, что они чувствуют. Тут уж ничего не поделаешь. И ваши чувства я тоже понимаю. Я сделал вам больно, извините.

— Ерунда, головная боль с похмелья бывает хуже. А других людей ты прочитываешь?

— Я еще не умею читать, — сказал Денни, — только отдельные слова. Но этой зимой папа будет учить меня. Папочка учил детей читать и писать в большой школе. Только он больше учил, как писать, но читать он тоже умеет.

— Я имел в виду другое — можешь ли ты угадывать, что думают другие люди?

Денни призадумался.

— Могу, если они думают громко. Как, например, миссис Брант. Или еще был случай, когда мы с мамой ходили в универмаг покупать мне обувь. Там один парень стоял у прилавка и думал о том, как бы взять транзистор, не заплатив. Потом он подумал: а что, если меня поймают? Потом опять подумал: но мне очень нужен этот транзистор. И опять испугался, что его схватят. Так он довел себя почти до слез, и меня стало немножко тошнить из-за него. Пока мама разговаривала с человеком, который продает обувь, я тихонько подошел к нему и сказал: «Эй, парень, не трогай этот радиоприемник, уходи!» Он здорово испугался и убежал.

Хэллоранн расплылся в улыбке:

— Здорово! А что еще ты умеешь делать? Только угадывать мысли и чувства или что-нибудь еще?

Осторожно:

— А вы сами умеете больше?

— Иногда, — ответил Хэллоранн, — не часто, но бывает. Мне снятся сны, а тебе они снятся, Денни?

— Бывает. Мне снятся сны, от которых я просыпаюсь. Тогда приходит Тони. — Его палец опять потянулся ко рту. О Тони он еще никому не рассказывал, кроме папы и мамы. Он снова опустил руку с пальцем-искусителем на колени.

— Кто такой Тони?

Внезапно у Денни произошла вспышка озарения, которого он боялся больше всего. Словно он взглянул на непонятный механизм, который мог быть либо безвредным, либо опасным. Он был слишком мал, чтобы знать, чего опасаться и откуда исходит опасность.

— А зачем вам? — закричал он. — Зачем вы про все спрашиваете, чего вы боитесь? Вы боитесь за меня или за всех нас?

Хэллоранн положил большую темную руку на плечо мальчика.

— Кончай, — сказал он. — Возможно, я беспокоюсь попусту. Но все же… у тебя черепок устроен не так, как у других, Денни. Но тебе еще расти и расти, прежде чем ты поймешь это. Нужно набраться мужества.

— Я совсем ничего не понимаю, — вырвалось у Денни. — Как будто понимаю, а все равно ничего не понятно. Люди… что-нибудь чувствуют, и я чувствую это самое. Только совсем не понимаю. — Он с горечью взглянул на свои руки. — Жалко, что я не умею читать. Тони иногда показывает мне вывески, а я не могу их прочитать.

— Кто такой Тони? — снова спросил Хэллоранн.

— Папа и мама зовут его «другом-невидимкой», — сказал Денни, осторожно подбирая слова. — Но он есть на самом деле. Я… так думаю. Иногда, когда я изо всех сил стараюсь понять что-нибудь, он приходит ко мне и говорит: «Денни, я хочу показать тебе что-то». И я вроде куда-то проваливаюсь. В сны, как вы говорите. — Он глянул на Хэллоранна и сглотнул. — Раньше сны были приятными, но теперь — я не помню то слово, в общем, страшные, от которых плакать хочется.

— Кошмары? — подсказал Хэллоранн.

— Да, правильно — кошмары.

— Они связаны с этим местом? С отелем «Оверлук»?

Денни посмотрел на палец, просящийся в рот. и прошептал: «Да». Потом пронзительно закричал, глядя в лицо Хэллоранну: