Светящийся

Венди кивнула — конечно, дельный человек, но рассуждения доктора показались ей легковесной болтовней. Эдмондс не жил с ними рядом, а то знал бы, как быстро Денни находит потерянные пуговицы, подсказывает ей, куда запропастилась программа телевидения, которая лежит под кроватью; знал о том, как Денни однажды, собираясь в садик, сказал, что надо бы надеть галошки, хотя солнце утром светило вовсю… а вечером они возвращались домой под проливным дождем, прикрывшись зонтиком. Эдмондс Не может знать, как Денни предугадывает их желания — если ей взбредет в голову выпить в неурочное время чашку чая, часто бывает, что на кухне уже стоит чашка с пакетиком чая, накрытая колпаком. Или ей вдруг вспомнится, что пора отнести книги в библиотеку, она идет в прихожую, а там на столике лежит аккуратно сложенная стопка книг с ее абонементной карточкой наверху. Или Джеку придет фантазия надраить «жука» полировочной пастой, он идет к машине, а там уже на бровке тротуара стоит Денни, готовый понаблюдать за его работой. Но вслух она сказала:

— Тогда почему его теперь мучают кошмары? Зачем Тони велел ему запереть дверь в ванную?

— Я считаю, что Тони перестал быть полезным, — сказал Эдмондс. — Он родился — Тони, а не Денни — тогда, когда вы с мужем делали усилия сохранить свой брак. Муж сильно выпивал. Тут еще сломанная рука. Словом, зловещее равновесие: или — или.

Зловещее равновесие — эта фраза передавала точный смысл событий. Напряженное молчание за семейными трапезами, прерываемое банальными замечаниями типа «Передай масло, пожалуйста», «Денни, доедай свою морковку» или «Извини». Бессонные ночи, когда муж исчезал из дома, а она лежала на диване, уставясь сухими глазами в потолок. А по утрам, когда они ссорились, как кошка с собакой, Денни метался между ними, как дрожащий, испуганный мышонок. Все это было правдой

Бог ты мой, неужели никогда не перестанут ныть старые раны?

ужасной, отвратительной правдой!

Эдмондс продолжал развивать свою мысль:

— Но сейчас ситуация коренным образом изменилась. Мистер Торранс больше не выпивает. Вы живете в таком месте, где условия вынуждают вас сплотиться в более крепкую семью — более крепкую, чем у меня, потому что мои дети и жена видят меня дома не более нескольких часов в сутки. На мой взгляд, сейчас есть все условия для его выздоровления. И я полагаю, его способность отличать Тони от реальности свидетельствует о здравом уме. Он говорит, что вы перестали думать о разводе. Так ли это?

— Да, — ответила Венди. Джек крепко, до боли, сжал ее руку в своей.

Эдмондс кивнул:

— Вот почему ему больше не нужен Тони. Теперь он приносит не приятные сновидения, а кошмары, настолько страшные, что Денни запоминает их только отдельными кусками. Денни создал себе Тони в трудные, отчаянно трудные для него времена, и Тони не так легко отвяжется от него. Но он уже уходит. Ваш сын похож на наркомана, постепенно освобождающегося от дурной привычки.

Он поднялся на ноги. Торрансы встали тоже.

— Как я уже сказал, я не специалист в области психиатрии. Если кошмары не оставят его, настоятельно советую показать мальчика врачу, о котором я говорил вам.

— Хорошо.

— А теперь давайте пройдем к нему.

— Я хочу поблагодарить вас, — сказал Джек страдальчески. — Я уже давно не чувствовал себя так хорошо, как сейчас, после беседы с вами.

— И я тоже, — сказала Венди.

В дверях доктор Эдмондс спросил:

— Миссис Торранс, у вас была сестра по имени Эйлин?

Венди с удивлением взглянула на него:

— Да, ее задавил автомобиль возле нашего дома в штате Нью-Гемпшир, когда ей было шесть лет, а мне десять. Она бросилась на проезжую часть за мячиком, и грузовой фургон сбил ее.

— Денни знает об этом?

— Не думаю. Я никогда не рассказывала ему об этом.

— А он сказал, что вы думали о ней здесь, в приемной.

— Правильно, — произнесла Венди медленно.

— А слово «тремс» — значит ли оно что-нибудь для вас?

Венди пожала плечами, но Джек сказал:

— Да, он говорил это слово вчера, перед сном. «Тремс» — это что-то вроде барабанного боя.

— А слово «свечение» вызывает у вас какие-нибудь ассоциации?

Оба покачали головой.

— Неважно, — сказал Эдмондс. Он открыл дверь в приемную. — Есть ли тут кто-нибудь по имени Денни Торранс, которому хочется поехать домой?

— Привет, папа и мама, — Денни вскочил с маленького диванчика у стола, где лежали книги и журналы, подбежал к Джеку, который подхватил его на руки.

Эдмондс уставился ему в глаза.

— Эй, Денни, если ты не любишь папу и маму, можешь остаться у доброго старого Билла.

— Нет, сэр, — Денни крепко обнял за шею одной рукой отца, а другой мать с таким счастливым видом, что других слон не понадобилось.

16. У дверей в номер 217

Денни запомнил слова горничной, которую уволили из отеля «Оверлук» за то, что