Светила

Как и прежде, речь Брохэма преследовала целью дискредитировать подсудимого и, как и прежде, затянулась до бесконечности. Он перечислил постатейно все неприятности и беды, порожденные отсутствием Стейнза, в частности представив вдову Уэллса трагической фигурой, напрасно обнадеженной обещанием нежданного наследства, которое она ошибочно (хотя и резонно) полагала частью имущества своего покойного супруга. Он порассуждал о том, как развращает душу богатство, и назвал подлог и хищение «преступлениями, совершаемыми хладнокровно и расчетливо». Речь Мади, когда настала его очередь, сводилась к тому, что Стейнз сознает, сколько беспокойства причинил своим продолжительным отсутствием, и готов оплатить все убытки и долги, возникшие по его вине.

– Мистер Брохэм, – произнес судья Кемп, когда тот закончил, – свидетель – ваш.

Брохэм поднялся.

– Мистер Стейнз! – Адвокат картинно взмахнул листком бумаги, словно потрясая ордером на арест, и заявил: – Вот тут у меня документ, предоставленный фирмой «Нильссен и К°, комиссионная торговля», с описью имущества покойного мистера Кросби Уэллса. Имущество, согласно отчету мистера Нильссена, включает в себя большое количество самородного золота, с тех пор оцененного банком в четыре тысячи девяносто шесть фунтов. Что вы можете мне сказать об этом кладе?

– Золото было добыто на участке под названием «Аврора», – без колебаний ответил Стейнз, – который, вплоть до недавнего времени, принадлежал мне. Его намыл мой наемный рабочий мистер Цю в середине прошлого года. Мистер Цю переплавил металл в бруски по своему обыкновению, а затем передал их мне как законный доход с участка. Получив золотой клад, я не депонировал его в банк как выручку с «Авроры», вопреки закону. Вместо того я зашил золото в мешок, отвез в долину Арахуры и закопал в землю.

Юноша рассказывал спокойно, безо всякого самодовольства.

– А почему именно в долине Арахуры? – уточнил Брохэм.

– Потому что на земле маори разведывать месторождения золота нельзя, а долина Арахуры по большей части принадлежит маори, – объяснил Стейнз. – Я подумал, там мой клад в безопасности, по крайней мере до тех пор, пока я не приду и не откопаю его снова.

– Что вы намеревались сделать с золотым кладом?

– Я собирался поделить его пополам, – объяснил Стейнз, – и половину оставить себе. А вторую половину я хотел подарить мисс Уэдерелл.

– Зачем?

Юноша озадаченно нахмурился:

– Боюсь, мне непонятен ваш вопрос, сэр.

– Чего вы рассчитывали добиться, мистер Стейнз, подарив мисс Уэдерелл эту сумму денег?

– Ровным счетом ничего, – отвечал юноша.

– Вы ровным счетом ничего не добивались?

– Вот именно, – подтвердил Стейнз, слегка оживляясь. – Иначе это не было бы подарком, верно?

– Это золото, – проговорил Брохэм громче, заглушая раздавшиеся тут и там взрывы смеха, – позже было обнаружено в хижине, принадлежавшей покойному Кросби Уэллсу. Как произошло это перемещение?

– Не могу сказать наверняка. Полагаю, Кросби его выкопал и забрал себе.

– Если это правда, тогда почему, как вы думаете, мистер Уэллс не сдал золото в банк?

– А разве не понятно? – удивился Стейнз.

– Боюсь, что нет, – отозвался Брохэм.

– Да потому, что золото – переплавленное, вот в чем дело, – объяснил Стейнз. – И на каждом из брусков значится слово «Аврора» – вырезанное по металлу моим мистером Цю! Кросби никак не мог притвориться, будто добыл его из земли.

– А вы почему не депонировали золото в банк как прибыль с «Авроры», согласно закону?

– Пятьдесят процентов акций «Авроры» принадлежат мистеру Фрэнсису Карверу, – объяснил Стейнз. – Я очень низкого мнения об этом человеке, и я не хотел, чтобы он получил прибыль.

Брохэм нахмурился:

– Вы забрали золото с «Авроры», потому что не хотели платить пятьдесят процентов дивидендов, которые по закону причитаются мистеру Карверу. Однако вы собирались те же самые пятьдесят процентов отдать мисс Анне Уэдерелл. Правильно?

– Да, именно так.

– Простите, но ваши намерения кажутся мне не вполне логичными, мистер Стейнз.

– Что же тут нелогичного? – удивился юноша. – Мне хотелось, чтобы Анне досталась доля Карвера.

– По какой причине?

– Да потому, что она заслуживала ее получить, а он заслуживал ее потерять, – объяснил Эмери Стейнз.

Снова раздался смех, на сей раз распространяясь все шире. Мади забеспокоился: он загодя предупреждал Стейнза, чтобы тот изъяснялся не слишком причудливо и поумерил бы дерзость.

Когда все наконец стихло, судья изрек:

– Я не считаю, мистер Стейнз, что вы обладаете исключительным правом судить, кто и чего заслуживает или не заслуживает. Будьте так добры в будущем ограничиваться только изложением фактов.

Стейнз разом посерьезнел.

– Понимаю, сэр, – проговорил он.

Судья кивнул:

– Продолжайте, мистер Брохэм.

Брохэм внезапно сменил тему.

– Вы отсутствовали в Хокитике свыше двух месяцев, – промолвил он. – Чем ваше отсутствие было вызвано?

– Стыдно признаться, но я пребывал под воздействием опиума, сэр, – сообщил Стейнз. – Я едва поверил ушам своим, узнав по возвращении, что прошло более двух месяцев.

– И где же вы находились?