Светильник фараона

И тут, словно Deus ex machina[8], в салоне появился взлохмаченный Денис, абсолютно голый и со светильником Осириса в руках. Я увидела его первой.

— Бей! — заорала я изо всех сил.

Насильник обернулся, и тут Денис со всего размаха влепил ему по лбу тяжелым бронзовым фаллосом. Шмулик упал, сраженный мощью веков, а я откатилась в сторону, чтобы он меня не зашиб при падении.

— Надо его связать! — я бросилась за веревкой, и мы вдвоем обмотали его так, что преступник стал похож на спеленутую мумию.

Шмулик застонал и открыл глаза. На лбу у него наливалась шишка величиной с грецкий орех.

— Надо звонить в полицию, — сказал Денис. — Не ровен час перегрызет веревки.

— Оденься, — ответила я. — А то еще он обвинит тебя в сексуальном домогательстве.

— Тебя тоже, — хмыкнул он, но пошел и натянул трусы и майку.

Денис сторожил преступника, пока я одевалась и приводила себя в порядок.

— Звони в полицию, — он протянул мне сотовый телефон.

— Не надо в полицию, — вдруг подал голос Шмуэль. — Хотите полмиллиона?

— Полмиллиона чего? — деловито поинтересовался Денис. — Конфетных фантиков? Или пинков под зад?

— Баксов, гринов, зеленых… — выплеснул он и посмотрел на меня. — Я же вижу, как ты живешь. Тебе полмиллиона совсем не помешают. Соглашайся.

— А за что? — спросила я.

— Если отпустите меня с этим, — он вытянул подбородок в сторону светильника.

— Интересное получается предложение, — Денис сидел на диване и постукивал раритетом по ладони. — Археологическая ценность у меня, я ее нашел, а баксы ей. Нехорошо…

— Правильно, — обрадовался Шмулик. — Ну ее! Поделим по-мужски, по-братски. Мне за этот член миллион обещали. Только выпусти, я тебе все расскажу.

— Деньги с собой?

— Да ты что? Буду я с собой такие деньжищи таскать? Ведь это еще нужно клиенту вернуть. Вот вместе и поедем.

— К Шенуте? — спросила я.

— А ты откуда знаешь? — удивился он. — Девки рассказали?

— Нет, свои источники есть.

— Это меняет дело, — сказал Денис и потер небритый подбородок. — Ты, мил человек, нам и не нужен совсем. Имя клиента мы знаем, в полицию тебя сдадим, обвиним во взломе и попытке изнасилования — вон, со спущенными штанами я тебя с женщины снял. А там полицейские еще найдут, что на тебя навесить. Век не оправдаешься. А к Шенуте сами съездим, зачем нам конкуренты?

— Он убил Вадима и Ципи, — сказала я. — И он главный в торговле женщинами. Не так ли, Шмуэль, он же Семен, он же Сэм?

Он ничего не ответил, лишь шумно вздохнул.

— Давай, дорогая, вызывай полицию, — произнес Денис. — А я веревки поправлю. Кажется, клиент уже их грызет.

Я позвонила не в полицию, а Михаэлю. Он совершенно не удивился, услышав мое сообщение, и приехал незамедлительно с бригадой оперативников. Полицейские погрузили Шмуэля в машину, даже не развязывая его, а Бронштейн подошел ко мне:

— Вы опять выступили подсадной уткой, Валерия. Ну, сколько можно предупреждать? Мы шли по пятам и сегодня-завтра должны были накрыть всю шайку, в том числе и вашего взломщика. Вы нам все планы спутали. Придется теперь торопиться, хватать их, пока они, спугнутые, не разбежались.

— Но я же хотела, как лучше…

Но Борнштейн не знал знаменитой фразы Черномырдина, поэтому только махнул рукой:

— Спасибо, Валерия, но я вас умоляю! Больше не надо. Никогда. Обещаете?

Пообещать я не успела, так как Михаэля позвали, и он поспешно вышел, не попрощавшись.

* * *

Полностью все кусочки мозаики сложились на суде, где я присутствовала в качестве свидетеля. Как и следовало ожидать, эта история началась в Египте.

Во время фараона Аменхотепа IV, или Эхнатона, как он сам себя назвал, был выстроен храм, посвященный богу Осирису. Его возлюбленная жена Нефертити не могла иметь детей, и поэтому Эхнатон думал, что богатые дары всеблагому Осирису, который возрождает ежегодно землю, помогут супруге зачать.

Несколько лет трудились каменщики и выстроили в Ахетатоне, новом городе, между Мемфисом и Фивами, роскошный храм. А в храм скульпторы поместили полую бронзовую статую обнаженного Осириса, в которой зажигали свечи, и казалось, что статуя светится изнутри и смотрит на молящихся огненными глазами.

Но жрецы храма Сета, находившегося неподалеку, заволновались и запротестовали. Все больше и больше людей шли с дарами в новый храм, чтобы поклониться великому Осирису. И бог оправдывал надежды и чаяния: у бездетных рождались наследники, у крестьян тучнели поля, а купцы возвращались из странствий с богатой выручкой. Вскоре царица Нефертити понесла и родила дочь.

Однажды ночью жрецы Сета тайком пробрались в храм, перебили охрану и отпилили у статуи Осириса фаллос, символ плодородия. Ведь их бог Сет сделал то же самое, дабы подняться над своим старшим братом.

С тех пор потеряла статуя Осириса волшебную силу, перестала выполнять просьбы молящихся, а вскоре страшное землетрясение разрушило храм и погребло изуродованную статую.

У Эхнатона и Нефертити умерла дочь, и фараон отвернулся от любимой жены.

А по Египту поползли слухи, что вся мощь Осириса заключена именно в этом отрезанном от статуи фаллосе.