Светить можно - только сгорая. Повесть о Моисее Урицком

По распоряжению генерала Новицкого для Урицкого вновь был установлен строгий режим. Свидания и передачи были прекращены, обеды и ужины из офицерского собрания пришлось забыть. В камере за Урицким был установлен особый надзор, за ним был закреплен специальный жандармский офицер. Потекли месяцы заточения в крепости почти без прогулок, в полном одиночестве, без малейших возможностей общения с волей. И здоровье вновь сдало. Месяцы без дневного света, без чистого воздуха, на тюремной баланде делали свое дело. Моисей стал кашлять. Врач установил первые признаки туберкулеза легких. Об этом как-то было сообщено Берте, товарищам по комитету. Оставлять Моисея Урицкого в сырой одиночке — рисковать не только здоровьем, но, возможно, и жизнью. Товарищи стали искать выход из сложившегося положения.

И опять неудача. Во время смены караула сагитированный товарищами солдат попытался передать через дверь Урицкому газету. Это заметил дежурный офицер и схватил ее. Солдата арестовали, начался допрос с пристрастием. Бедняга вынужден был признаться, что в газете зашифрован план побега. Он назвал и лицо, передавшее ему газету для Урицкого. Обо всем этом сам Урицкий ничего, конечно, не знал. По все равно после этого случая жизнь заключенного, если только это возможно себе представить, стала просто невыносимой.

Немирович-Данченко стал требовать, чтобы Урицкого убрали из крепости. Новицкий же настаивал на продолжении содержания его в суровейших условиях одиночного заключения и грозил, что малейшее облегчение участи заключенного дорого обойдется коменданту крепости.

Еще и еще раз Берта приходила к Новицкому, прося о свидании, и вот однажды генерал ей сказал:

— Готовьте своего братца в дальнюю дорогу. Материалы дознания по его делу уже в Петербурге.

Тем временем под пером статс-секретаря министерства юстиции в Петербурге после получения из Киева материалов дознания по делу Урицкого рождался документ следующего содержания:

«В течение 1898 г. в г. Киеве подверглись разновременно обыскам и арестам члены противоправительственного сообщества „Союз борьбы за освобождение рабочего класса“, занимавшегося социалистической пропагандой среди заводского населения.

Несмотря на репрессивные меры, принятые в отношении этих лиц, начатая ими агитация не прекращалась, и в следующем, 1899 году были получены агентурные сведения о возникновении в г. Киеве новой тайной организации и распространении ее участниками на фабриках нелегальных изданий, в том числе номеров подпольной газеты „Вперед“, в коих дерзко порицался существующий в России порядок правления и подстрекались ремесленники к забастовкам. Затем 5 октября 1899 года в г. Кременчуге на отплывающем в Киев пароходе чины отдельного корпуса жандармов задержали помощника присяжного поверенного Давида Логвинского с корзиной, заключавшей в себе 3 пуда металлического шрифта, мелкие части типографии, раму с полным набором последней страницы № 7 указанной газеты „Вперед“ и рукописи преступного характера, а 17 октября на станции Бровары Киевско-Воронежской ж. д. был обнаружен адресат из Кременчуга на вымышленное имя „Мошинского“, в двух тюках весом 18 с половиной пудов — крупные принадлежности типографского станка и свыше 8000 нелегальных листков, озаглавленных „Кто чем живет“…

…Киевский комитет Российской социал-демократической рабочей партии и руководители этой организации стремились к ниспровержению существующего в империи государственного строя и организовали несколько тайных кружков, а затем устроили в Бердичеве тайную типографию.

К настоящему делу привлечено 60 лиц…

Выдающимися деятелями Киевского комитета Российской социал-демократической рабочей партии являются:

1. Прослушавший курс университета св. Владимира Моисей Соломонов — Шлемов Урицкий (26 лет, сын купца, иудейского вероисповедания, холост)…»

Доклад статс-секретаря министерства юстиции Муравьева о революционной деятельности Моисея Урицкого в один из январских дней 1902 года лег на стол царя Николая II. В нем Моисей Урицкий характеризовался как крупный деятель Киевского комитета РСДРП и организатор тайной нелегальной типографии, печатавшей антиправительственные, антимонархические прокламации и газеты. В докладе сообщалось также, что Урицкий часто выступал на рабочих сходках и собраниях, призывая народ к свержению самодержавия.

Царь без колебания начертал резолюцию: «В Восточную Сибирь на восемь лет. Под гласный надзор полиции».

Кончался второй год заключения Урицкого в одиночной камере крепости на Печерске. Допросы давно прекратились, суда не было. Было невыносимое в своей пустоте ожидание административного приговора.