Светлая душа темного эльфа

Аарона вдруг затрясло. Он прижал ее к себе изо всех сил, уткнулся носом в ее волосы и вполголоса запел песню, которая просто рвалась из него.

Обряд, твою мать, обряд! Оно не должно было сработать! Здесь и места силы нет. Хотя когда ему нужно было место силы? Он сам – проводник Его энергии.

Песня Жизни знакома каждому эльфу, она у них в крови. Но у Аарона никогда не было, что песня исходила из него сама по себе, независимо от разума. Он не хотел, нет! То есть, хотел, конечно… но не планировал. Ноэминь тихо подпевала ему. Ее плечи дрожали. Она оторвалась от его груди, потянула за длинные светлые волосы, небрежно заплетенные в мелкие косички, и поцеловала. Не жена, значит? Но обряд проведен, песня Жизни спета, а теперь они целовались так жадно, словно пытались выпить друг друга, задыхаясь и вздрагивая.

Аарон подхватил свою женщину на руки и почти бегом понес ее в дом. Плотское желание охватило его с такой силой, что он ничего больше не соображал. Номи не отставала, стаскивая с его плеч одежду и буквально утягивая на пахнущие травами одеяла в углу.

Господи, чудны дела Твои! Неужели это всё – и рабство, и яма, и клетка – только для того, чтобы соединить двух Твоих детей? Аарон привык в жизни полагаться на знаки. Но здесь был даже не знак. Было чувство, что огромная рука взяла его за шиворот и тыкнула носом, словно котенка, в предназначенную ему женщину. В любом случае, изменить уже ничего было нельзя. На его груди лежала его жена. Не убежишь (впрочем, он и не собирался) – то, что они делали сейчас, допустимо только между супругами. На душе у Аарона было неспокойно, он очень хотел сейчас вскочить, убежать в пустыню и прокричать в небо что-то вроде «Что вообще происходит?», но Ноэминь спала, доверчиво прижимаясь к нему, опутав его белыми волосами, словно сетью, и руки ее жгли, как огненное клеймо.

- Я ведь ее не люблю, как женщину – не люблю, - билось в его висках. – Я вообще любить разучился.

- Любовь – это навык, - отвечал голос внутри него. – Ее можно взрастить, словно цветок.

- Я совсем ее не знаю!

- Ты знаешь достаточно, чтобы захотеть ее спасти.

- Но жена…

- А почему, собственно, нет? Что тебя смущает?

Смущает? Или возмущает? Или вносит смятение в мысли и будоражит кровь? Быть женатым – это определенно не то, в чем у Аарона есть опыт. Желать собственную жену – это греховно? А сердится на нее за то, что она оказалась такой нежной и страстной? А ревновать ее к тем, кто прикасался к ее телу до него?  Он все еще порывался убежать на свидание с Всевышним, потому что молитва рядом с ней не получалась, постоянно сбиваясь в комок злости, вожделения и какого-то щенячьего восторга, но Номи закинула на его ногу свою белую коленку, и он сдался, позволив себе ускользнуть из этой реальности в мир снов.

За окном (точнее, за стенами хижины) была поздняя ночь, а к нему в дверь колотили так, что шатало всю хижину. Аарон с ворчанием отпихнул от себя нежное женское тело, поднялся и рывком распахнул дверь, совершенно забывая, что он обнажен.

- Чего надо? – рявкнул он в лицо орку.

- Зуб… болит…

- А днем ты где был? – целитель сердито смотрел на несчастного, который держался за щеку.

- Днем не болел.

- Погоди, оденусь.

Он захлопнул дверь перед носом нежданного пациента и хмурясь, натянул свою единственную одежду.

- Тебе помочь? – приподнялась Номи.

- Не думаю. Я только посмотрю. Что я сейчас могу сделать без инструментов и трав? Спи.

Она послушно легла, а Аарон повел орка к костру, где заставил его широко раскрыть рот.

- Ну что, удаляем, - спокойно констатировал он. – Завтра я соображу, как сделать инструменты, и выдерну. Лечить там бесполезно. А теперь извини, я спать. У меня жена.

- А удалять обязательно? – жалобно спросил огромный мужчина. – Может, пройдет?

- У тебя вчера прошло, - холодно ответил Аарон. – Ну, вообще, может и пройдет. Зуб сам сгниет, такое бывает. А может и сепсис начаться, потом заражение крови… Придется резать. Как хочешь, конечно. Завтра решишь.

Аарон широко зевнул и огляделся. Он так хотел убежать от всех в пустыню – а теперь вдруг хотел обратно к жене. Никакой логики, да. Подумал – и вернулся в дом.

---

Кузнец у орков оказался никудышным, и целителю пришлось самому встать за наковальню. Счастье еще, что инструмента было достаточно – награбленного, разумеется. И слиток серебра ему вождь после жаркого спора выдал. Когда твоя жизнь бесконечно долгая, можно овладеть не одной профессией. Аарону двести семьдесят лет. Ковать он научился, когда понял, что проще сделать самому, чем объяснять неграмотным кузнецам, что он хочет получить на выходе. В утерянном коробе, разумеется, инструменты были самого высшего качества, сделанные гномьими мастерами по его чертежам, но его за долгую жизнь столько раз грабили, что он и сам выучился делать даже и сложные изделия.

К вечеру у него был ланцет, крюк и щипцы. А у реки нашлись розовый пузырник и рдянка. Номи, как и все эльфийки, прекрасно чувствовала травы, целитель попросил ее набрать листьев, соцветий и корешков. Он теперь сможет сделать компресс и противовоспалительный отвар.