Светлая душа темного эльфа

Оскар озабоченно смотрел на жену. Ему хотелось связать её и увезти из замка. Он все-таки мужчина, он готов умереть. А она - такая маленькая и хрупкая, и так и не научилась сражаться. Эльфийки частенько увлекаются боевыми искусствами: стреляют из луков, дерутся на коротких мечах или метают кинжалы. Галла же, кажется, никогда не держала в руках ничего опаснее кухонного ножа.

- Не смотри на меня так, - тихо сказала женщина, даже не поворачиваясь. - Не надо. Я по земным меркам пенсионерка уже. Это здесь эльфы живут так, словно они вечные. А мне каждый день - счастье. А с тобой - счастье вдвойне. Если мы умрём, я буду бесконечно благодарна Богу, что мне не придётся больше жить без тебя. У меня была самая лучшая жизнь.

Оскару ничего не оставалось, как обнять жену за плечи и уткнуться подбородком в ее макушку.

- Не хорони нас раньше времени, - мягко прошептал он, сам не веря в свои слова. - Возможно, мы ещё внуков подержим на руках. Неисповедимы пути Господни, кто знает, что Он уготовил для нас?

- Он не заслужил света, он заслужил покой, - пробормотала Галла, прижимаясь губами к руке, лежащей на ее плече.

Где-то рядом невесело фыркнул Павел. Он узнал цитату – все же он был очень начитанным мужчиной. Как и все здесь, он понимал, что им конец – не выстоять им против массированной атаки, а это значит, что время, отведенное им Всевышним, подходило к концу. Ему было даже смешно – сто процентов, у отца Антуана теперь прибавится работы. Все помчатся на исповедь. А лично ему, Павлу, даже жалеть не о чем – жизнь у него была славная, полная приключений и достижений. Ему посчастливилось побывать аж в трех мирах: в СССР, в России и здесь, в так называемом Вышнем, или первом мире. И везде он нашел себя.

Унывать было некогда. У него еще требуше не опробована. Поэтому мужчина, весело насвистывая, спустился со стены и принялся в очередной раз осматривать детище своего инженерного ума. Он даже не заметил, что такое поведение в общем-то уже пожилого человека, который даже и воином-то не был, немало восхитило эльфов, которые просто не могли себе позволить теперь поддаться панике.

---

Хлопая крыльями так, что ближайшие палатки просто снесло, дракон опустился на краю лагеря орков. Он был огромен – с целую гору, а уж когда прикрыл золотистые глаза и сложил крылья, и вовсе словно обратился каменной грядой. Сразу и не поймешь, что это живое существо.

Драконом управляли женщины, их было пятеро. Главная из них, крупная орчиха с короткими кучерявыми волосами и несколькими сережками в ушах, спрыгнула первой и завертела головой, выискивая вождя. Ей очень хотелось спросить, какая моча ударила в голову ее дорогому братцу. Ради чего он так старательно рушит то, что создавал последние двадцать лет? Но задавать такие вопросы при его подчиненных, разумеется, не стоило – не хватало только уронить его авторитет в их глазах. Тем более, Орр-Вооз был ее младшим братцем, и именно она своими собственными руками отнесла его к эльфам – то есть, определила его судьбу. Его достижения были и ее достижениями тоже, а Орра-Ла была далеко не дура, чтобы испортить всё глупым нетерпением. Уж что-что, а терпеть она умела.

Поэтому она просто коротко поклонилась неподвижно стоящему вождю.

- Орр, поговорить бы, - тихо сказала она брату. – Наедине.

Тот коротко кивнул и пошел в сторону своего шатра. Орра-Ла пошла следом за ним, непотребно ругаясь про себя. То, что она здесь видела, ей совершенно не нравилось. Слишком странным, диким – а скорее, наоборот, не диким – всё это выглядело. Осадные башни? Мама дорогая, откуда? Орки отродясь никаких инженерных конструкций не строили! Да и оружие у большинства орков хорошо: эльфийской работы, а то и гномьей. Откуда? Вон тот топор у здоровяка со шрамом через всё лицо стоит дороже, чем всё ее селение.

В палатке Орр-Вооза обнаруживается женщина. Орра-Ла немедленно вскипает – вот же гад чернозадый! – но остывает так же быстро, узнавая Соломею. Смотрит на нее пораженно, ничего не понимая, а та только улыбается виновато и разводит руками.

- Ну? Что ты хотела мне сказать, женщина? – устало спрашивает орк, и у Орры сдают нервы. Она со злым вскриком хватает младшего братца за длинное ухо и нещадно его выкручивает.

- Что ты творишь, засранец? – визгливым шепотом вопрошает она. – Совсем рехнулся? Я тебе сейчас уши оборву, пакостник ты мелкий!

Для нее этот огромный мужчина – всего лишь непослушный мальчишка. С чего ей его бояться.

- Орра, не нужно, - верещит Соль встревоженно. – Все не так, как ты думаешь! Это… - и когда Орра-Ла отлетает в сторону от мощной оплеухи, обреченно заканчивает: Это не Орр.

От изумленного возмущения, с каким Орра-Ла смотрит на братца, Соломее делается смешно, и она тихо хихикает, пряча лицо в рукаве. Понимает, что ничего смешного тут нет, но остановиться уже не может, даже несмотря на то, что на глаза наворачиваются слезы.

- Ты что себе позволяешь, безумная? – тихо цедит сквозь зубы Орр-Вооз. – Я – вождь. Ты – никто, грязь под моими ногами. Кто позволил тебе прикасаться ко мне?