Светлая Капелька в тёмной душе (СИ)

Я наблюдал через открытые двери, как моя искорка носится по приёмной, перекладывая бумаги, распечатывая документы, сортируя папки в стеллажах, поливая цветы на окнах, отвечая на звонки, и просто даже делая кофе… Каждое её движение было словно пропитано музыкой, словно она двигается под одну ей слышимую мелодию. Грация, лёгкость, безмятежность, летящая искорка, сверкающий лучик….

На неё нельзя было просто смотреть. Только любоваться. Восхищаться. Как совершенной картиной…

А стоило ей заметить мой взгляд, как девочка тут же дарила мне счастливую улыбку, заставляя моё старое и сухое сердце отмирать от бесчувственности, ощущать тепло и струящийся в него свет, свет моей капельки, моего Источника. Да, улыбка у Лилии просто потрясающая, если конечно она искренняя и вот такая вот счастливая. Не уверен, знает ли девочка о своей силе, но она одной только улыбкой может растопить любые льды в человеческих душах, развеять любые сумраки в намерениях или сподвигнуть на подвиги даже самых осторожных и нерешительных.

Нет, офисный работник это не её стезя, однозначно. С такими данными, Лилия должна работать с людьми, а не с бумажками. Впрочем, практически все носители света выбирают себе профессии связанные с помощью. Они обычно медики, учителя или воспитатели, редко они становятся на путь помощи людям через какие-то грубые структуры, например пожарные и это скорее уж для мужчин.

В любом случаем, они ищут себя именно в области оказания помощи. Им это необходимо. Делиться своим светом с людьми, отдавать свои излишки. Особенно если нет рядом подходящего носителя первозданной Тьмы, что бы этот излишек забирать. Те, кто не могут найти выхода энергии, со временем становятся безумны. Их разум не может смириться с внутренними ощущениями. Они чувствуют себя солнечным светом, запертым в маленьком и неудобном сосуде; птицей, которой отрезали крылья; небожителями, свергнутыми в ад.

***

Почти месяц прошел с того самого дня, как Лилия работает у меня. Она свыклась не только с работой, но и со своим статусом. Как назвать этот статус я не знал. Она мне не любовница, ни жена. Мы не встречаемся, но живём вместе под одной крышей. Делим вместе завтраки и ужины, но не делим постель. Я собственнически прижимаю её к себе, нахально целую и самозабвенно вдыхаю тонкий аромат ее кожи. Она не сопротивляется. Но никогда не поцелует сама, не обнимет первой. А каждый мой поцелуй словно ставит ей ультиматум «ты моя! И не спорь!» и она не спорит, но никогда не коснется меня с трогательным смыслом «а ты мой…»

Думал сначала приучать её к себе совсем другим способом, чтобы она ждала, каждого моего редкого появления среди однотонных скучных будней, проведённых в четырёх стенах, каждый уход мой сопровождался бы вполне понятным скандалом с её стороны и обиды с моей. А потом она снова сидит одна, мучается, изъедает себя мыслями «зачем мне опять нахамила?» и с нетерпением ждёт моего следующего визита. Рано или поздно, что бы я опять не ушел, она сама пойдёт в мои объятия, по пути раздеваясь. Дьявольская привязка. Безотказный способ.

Но я решил, что не хочу привязывать её таким жестоким способом. Лучик мне слишком дорога, чтобы я включил функцию направленного манипулирования. Конечно, схема такая работает железобетонно, но ничего кроме Стокгольмского синдрома нам не даст. А я хочу настоящих чувств, настоящей отдачи, иначе не будет проку от Источника, иначе — будет пустышка, без эмоций, без страсти, без трепета внутри и мурашек по коже…

Поэтому я дал ей ту свободу, которая нужна моей искорке, чтобы мерцать и разгораться всё ярче и ярче. Да, я держу её под куполом своего наблюдения. Но ведь ничего не запрещаю, только охраняю и подстраховываю, чтоб не зашиблась, не потерялась, не напоролась на неприятности и не попала в руки других демонов, не таких милосердных и терпеливых, как я.