Светлая сторона Луны (трилогия)

— Если перефразировать моего недавнего знакомого… — Франциск рассмеялся, словно произнес очень остроумную шутку, которой собеседник, к сожалению, не мог оценить. — В одной руке у меня мир, в другой — война. Выбор прост, Публий Вителлий, легат Первого легиона Истребители высших. Либо сейчас мы перестраиваемся, укрепляем позиции чем получится, в том числе и телами павших, если надо, и держимся до последнего человека. Либо мы уходим с вашего пути. Если я не ошибаюсь, Бьярни хотел именно этого. Но уходим не как побежденные, потому что нас ты не победил. Речи не может быть о сдаче оружия. Это будет либо почетное отступление, либо резня до последнего человека.

— А ты не думаешь, что я велю просто забросать вас дротиками и пилумами, а подошедшие лучники иллюминатов внесут свою лепту? Они сейчас очень злы.

— А ты думаешь, что у нас закончились болты для арбалетов? Нам терять нечего. Без оружия мы никто, а Миракл нас в любом случае развесит на столбах вдоль дороги. Человек страшнее зверя, если его загнать в угол. Не стоит этого делать с моими плутонцами. Не советую как брату — адепту Марса.

— Твоими? — Публий удивленно приподнял бровь.

— Уже моими. Они исполнят любой мой приказ, но и я за них в ответе. Выбирай, легат. Время идет.

— Ты был достойным противником. — Публий хмуро кивнул — и вдруг протянул Франциску руку. Тот поспешно пожал ее — было видно, что для юного несущего спокойствие это большая честь. — Мне не хотелось бы вновь сражаться с тобой даже для того, чтобы проверить — увенчался бы мой сегодняшний план успехом или нет. Я отзову кавалерию. Отступайте. Но не оглядывайтесь. Всадники пойдут за вами. В случае попытки вернуться вас атакуют прямо на марше, но, если вы исполните слово, вас никто не тронет. Даю слово.

— Мне этого достаточно. В ответ не могу, увы, пообещать, что больше не подниму оружия на Город Ангелов. Но даю слово, всячески буду этому сопротивляться.

— Удачи.

— Удача нужна слабым. — Франциск вновь рассмеялся. — Разве на нее уповаешь ты, идя в бой?

— Значит, я желаю, чтобы тебе она была не нужна.

— Спасибо, легат.

Всадники Гастона, потерявшие больше половины воинов, и изрядно поредевшая легионерская конница были только рады такому обороту дела. День выдался кровавым и без того, чтобы раскалывать самый твердый из плутонских орешков.

— Мы вполне могли проиграть, — сказал Публий, обернувшись к Бьярни. — Даже если бы я прорвался сквозь них, у моих солдат уже не осталось бы сил нанести существенный удар по центру. Нам повезло, Бьярни.

— Нет, — твердо ответил Вершитель. — Если бы нам повезло, этого боя не было бы вообще. Просто привыкни к мысли, что часть того, на что я рассчитываю, не поддается логическому объяснению.

— Вершитель, — фыркнул Публий. — Я когда-нибудь это пойму?

— Надеюсь. Одному мне будет тяжело. Везде не поспеешь. Два Вершителя — всяко лучше. Хотя бы потому, что тогда ты не будешь задавать дурацких вопросов.

Они улыбнулись, но в этой улыбке было слишком много горечи.

— Мы не слишком опаздываем? — спросил легат.

— Нет, поспеем в самый раз. Публий, мне нужен твой легион. Остальные слишком измотаны. А нам необходимо выступить прямо сейчас.

— Эх, иллюминаты, просветленные. Куда ж вы без нас, простых смертных? Я прав?

— Я не могу тебе приказывать, но в противном случае наша победа обернется ничем.

— Победа. — Публий покачал головой. — Если бы этот Франциск действительно уперся — не пройти нам мимо него. Увязли бы до вечера, а то и еще на день, если все ваши силы настолько измотаны, как ты говоришь.

— Мы показали превосходство своего духа, — возразил Бьярни. — Их было больше, и все-таки мы выстояли, дождались помощи, мы умирали, но не отступали. Наше боевое мастерство оказалось выше. Это — победа, Публий. Но, как и у всякой победы, у нее привкус горечи.

— Может быть, ты прав. Центурионы, когорты с пятой по десятую — строиться. Мы выступаем на Небесный Престол, — распорядился Публий. — Вспомогательным отрядам и первым четырем когортам разбить лагерь, позаботиться о раненых и похоронить павших. Последнее усилие, солдаты! — крикнул он. — Нам доводились походы и потруднее! Покажем высшим, что сделаны мы не из грязи, а из прочнейшей стали!

Дружный крик легионеров и звонкие удары мечами о щиты были ему ответом. Все-таки Первый легион любил своего легата и готов был идти за ним куда угодно.

* * *

Не скажу, что мне жаль было Синод. Скорее, я жалел о том, что силы и способности входящих в него людей были обращены во Тьму. Тысячи лет они писали историю Луны кровью высших. Тысячи лет они вершили историю Земли теми же методами. Все религиозные войны целиком на их совести, как и вражда доменов. Неудивительно, что последняя страница этой летописи была написана тоже кровью, только кровью самого Синода.