Светлая в академии Растона: любовь или долг

Застегнув рубашку, Леа снова опустила взгляд. Телу стало необычно тепло и приятно. Мягкая ткань пахла темным магом — древесными нотками и хвоей. Так пахло в ее каморке. Так пах ее дом. Она утонула в рубашке Блэквела, надежно скрывающей ягодицы и нагие места. Загнув рукава, девушка вновь обхватила плечи руками. Поднять глаза было страшно — куратор перед ней наполовину обнажен. Но украдкой девушка успела отметить, что, помимо рельефных очертаний упругих мышц на гладкой груди имелись шрамы. Большое количество шрамов. Они привлекли ее внимание и, уже отбросив стыд, Леа принялась жадно их разглядывать. Не менее дюжины круглых отметин, диаметром один-полтора сантиметра. Неужели остались от пуль? Скрестившиеся на груди руки закрыли обзор, и она недовольно посмотрела на их обладателя. Блэквел усмехнулся.

— Поразительно. Сначала стыдливо прячешь глазки, а теперь недовольна, что не дают разглядывать?

Мужчина на мгновение исчез в темноте, из которой вынырнул уже с новой, на этот раз белоснежной рубашкой. Наскоро накинув ее, быстрыми и уверенными движениями застегнул.

— Откуда у вас эти шрамы?

— Душевные разговоры мы вести не будем. Они никак не относятся к нашим занятиям. Скажи лучше, как окончилось ваше свидание?

— Откуда вы…

— Леа, — уводя девушку в сторону беседки, менторским тоном начал Этан. — Неужели ты полагаешь, есть что-то, чего я о тебе не знаю?

Она искренне полагала, что есть. В противном случае, наверняка была бы мертва. Вслух свои предположения девушка озвучивать не стала.

— Первый опыт оказался плачевным, — откровенно созналась она, усвоив урок с первой встречи: когда Блэквел спрашивает, стоит сразу ответить. — Но я не теряю надежды.

— Но теряешь одежды, — неожиданно пошутил он, растянув губы в улыбке и вспомнив Рейну. Она бы ответила именно так. — Усердие достойное похвалы.

Проигнорировав неуместную шутку, девушка приняла руку куратора, который помог ей подняться по лесенкам в беседку. Там стоял небольшой круглый столик, изящно сервированный и накрытый белоснежной скатертью.

Блэквел надеялся, что вечер пройдет иначе. Вид светлой в его рубашке, едва прикрывающей ягодицы, знание, что под ней — практически ничего нет, требовали от мужчины неимоверной выдержки. К тому же, Виктория, сговорившаяся с девчонкой, изрядно потрепала ему нервы. Давно он себя не муштровал воздержанием. В паху вновь разлилась болезненная тяжесть, поэтому он быстро помог девушке сесть за столик, обогнул его и сел напротив, повторяя про себя, что наградой за терпение станет весь дар, а не его жалкая часть.

Светлая залилась краской под обжигающим взглядом господина Блэквела. Никто прежде не смотрел на нее подобным образом. Желая разорвать натянутую в воздухе нить напряжения, она негромко попросила:

— Не смотрите на меня… так. Пожалуйста.

— Как — так? — уточнил он, поглаживая нижнюю губу указательным пальцем. Она играла с ним по темным правилам, он намеревался сделать тоже самое и несколько изменить направление сегодняшнего занятия.

Бросив на мужчину осуждающий взгляд, она фыркнула.

— Вы понимаете, о чем я.

— Понимать женщину — крайне деликатное умение. Поэтому сформулируйте свою мысль конкретнее.

— Вы раздеваете меня глазами! — отчего-то она перешла на шепот, словно сообщая об этом по секрету. А глаза — полны возмущения.

— И вам это не нравится? — подыгрывая, он тоже перешел на шепот, лукаво улыбаясь в ответ на еще более негодующий взгляд.

Ей было страшно сознаться даже самой себе в том, что взгляд куратора необычно волновал ее. Странным, непонятным образом. Где-то глубоко внутри, в потаенной части ее сознания, затаилась радость от ощущения власти над сильным, независимым мужчиной. Это ощущение ворочалось пушистым ласковым котенком, не поднимающим головку, но заявляющем о своем присутствии. Отбросив неприятные мысли и волнующие ощущения, от которых у нее мурашки на коже высыпали, девушка обхватила свои плечи руками.

— Болит? — сухо поинтересовался куратор, наливая в бокал Леа вино.

Девушка наблюдала, как рубиновая жидкость наполняет прозрачный хрусталь и искрится таинственными отблесками в мягком свете фонарей.

— Немного, — она нахмурила лобик и не поднимала глаза, боясь вновь заглянуть в лицо Этана. Боясь увидеть там порочное выражение. — Зачем вы спрашиваете, вам же все равно.

— Выпьем, — он приподнял бокал, изящно держа его в ладони, и протянул девушке.

— Не хочу, — она помнила хмельное ощущение, от которого кружило голову, и повторять опыт не спешила.

— Это не предложение.

Не желая вновь выяснять отношения и вступать в схватку с заведомо более сильным противником, девушка приняла бокал и под испытующим взглядом наставника сделала небольшой глоток. Приятная сладость разлилась по пищеводу и теплым комочком опустилась в желудок.

— На будущее, — обозначил Блэквел, тоже сделав глоток и поднимая крышку с блюда светлой, — прежде, чем пить алкоголь — поешь. Будешь пить на пустой желудок — после второго бокала окажешься в чьей-нибудь постели без памяти. Мне это, конечно, на руку, — хищно улыбнулся мужчина.