Светлая в академии Растона: любовь или долг

— С сильным магом. Они умеют искажать внешность и смысл разговора для поисково-записывающих импульсов, — куратор даже не скрывал своей осведомленности. Их непонятная игра перешла на новый уровень. Игра, в которой Леа ощущала себя жалкой пешкой. Уровень нервозности достиг своего предела. Глаза девушки защипало, а обстановка вокруг преломилась сквозь линзу стоящих на глазах слез. Она, конечно, понимала, что все закончится примерно так, но реальность обрушилась слишком внезапно.

— Суар-рес, — стиснув зубы, прорычал куратор.

— Значит, — стараясь унять дрожь в голосе, Леа пыталась задать волнующий ее вопрос. Она вглядывалась в лицо куратора, но не могла найти на него ответа. Бесстрастное, спокойное, холодное. Разве не с таким выражением лица идут на убийство? — Это все?

— Снова не тот вопрос. Это начинает злить.

— Вы убьете меня? — скороговоркой выпалила она и даже закрыла глаза, ожидая решительного удара.

— Я что, похож на идиота? — Блэквел поднялся и подошел к Леа. Вместо удара нежно провел ладонью по щеке девушки. Слезы светлой его нервировали. Будь перед ним парень — треснул бы без разговоров. Но как вести себя с готовой сорваться в истерику девчонкой, к которой испытываешь странное притяжение — он не имел понятия. — Что, снова обнять?

Девушка отшатнулась и посмотрела на куратора как на монстра. Не сегодня — завтра он уничтожит ее, как убил других агентов, засылаемых в академию. Неужели не хватает такта хотя бы не издеваться напоследок?

— Вы не ответили!

— Нет, Леа, я тебя не убью, — мужчина оперся о стол и внимательно посмотрел на борющуюся с собой девчонку. Сейчас она была именно девчонкой. О чем только думал Нолан, засылая в академию светлую? В каком нужно находиться отчаянии, чтобы сделать ставку на Леа? Да, она с блеском прошла многие испытания, но работа под прикрытием не для таких. И тем более — не для светлых. Она может соврать раз, другой, но на третий неизменно сломается. Такова сущность светлых. До тех пор, пока Суарес не примет тьму, она не сможет стать достойной шпионкой. Зачатки есть и Блэквел не мог отрицать очевидного. Однако, слишком много «но».

— И что теперь? — она стерла непролитые слезы, приказывая себе успокоиться. Он не станет убивать ее, значит о чем-то попросит. Сделка… она уже пошла на одну. Почему не заключить другую? — Чего вы хотите в обмен на мою жизнь?

— Суарес, Суарес, горе ты мое, — усмехнулся мужчина, глядя на подопечную. — Мне ничего не нужно.

— Я не понимаю вас, — она нахмурила лобик. — Вы ведете себя не логично! Вы убили агентов, которых присылали до меня, а сейчас заявляете, что не станете лишать меня жизни. Почему? Вы же понимаете, я не могу уйти из академии, пока не выполню то, ради чего пришла.

— Понимаю, — кивнул он и постучал указательным пальцем по своей книге.

— Зачем вы убиваете действующих агентов?

— Я дам тебе ответы. Но не здесь и не сегодня. Завтра. А сейчас возьми себя в руки, приведи в порядок и отправляйся на следующую пару.

— У меня к вам слишком много вопросов, чтобы уйти.

Этан улыбнулся, удивившись изменчивости светлой. Вот она дрожала, как осиновый лист, боясь, что он немедля ее уничтожит, а теперь не хочет уходить и желает выяснять отношения.

Дверь в аудиторию открылась, и несколько студентов замерли под пристальным взглядом куратора. Затем развернулись и молча вышли.

— Я так понимаю, ты не отстанешь?

— И не надейтесь.

— Хорошо. Быстро, по существу и без слез.

Такой подход девушку устраивал, а потому, окончательно успокоившись, она глубоко вдохнула и выпалила:

— Верните мне нож моих родителей.

— При одном условии.

— Какие могут быть условия? — перебила девушка. — Эта вещь принадлежит мне, и вы отобрали ее незаконно!

— Заявишь на меня? — мужчина откровенно издевался, и Леа поняла, к чему он клонит. Действительно, у нее нет никаких рычагов давления и, либо согласится на его условия, либо попрощается с дорогой вещью.

— Что за условие? — нехотя поинтересовалась девушка.

— Все просто. Один поцелуй.

Светлая гневно сверкнула глазами. Академия Растона меняет. Прежде ей не доводилось ненавидеть. Более того, она была уверена, что не способна, в силу своей природы, на подобные эмоции. Но, оказалось — еще как способна! Сейчас в ее груди разливался жгучий ком ненависти, который подошел к горлу и лишил девушку дара речи. Она боролась с собой. Кулаки сжались непроизвольно и, если бы была возможность, смысл, целесообразность, она бы ударила куратора.

— Почему? — только и смогла процедить она. — Почему вам доставляет удовольствие издеваться надо мной? Что я вам сделала?

— Поцелуи — Леа, могут быть пыткой, а могут нести наслаждение. Наступит день, и ты станешь молить о них, — мужчина навис над ней, остановился в паре сантиметров от лица курсантки. Ее сердце непроизвольно замерло, а глаза в страхе закрылись. Она не желала видеть выражение лица куратора. Выражение, в котором неприкрытое влечение. Порочный блеск глаз разжигал внутри нее непонятные эмоции. К тому же, слишком свежи в памяти картины порочного и волнительного сна, за который до сих пор стыдно.