Светлана

«Костя, в моей жизни наступает огромный перелом: меня будут принимать в комсомол».

Неужели уже в комсомол — маленькую такую? Долж­но быть, все-таки еще не очень скоро. За последние годы Костя привык видеть только таких комсомольцев, которым в трудные минуты на передовой кричал комсорг: «Комсомольцы, вперед!» Он представил себе Светланку рядом с плечистыми парнями, шумевшими сейчас на собрании... Забавно! А славные подобрались ребята, жалко будет расставаться. Одних посылают учиться, другим еще послужить, многие демобилизуются в этом году.

Когда полковник предложил Косте ехать в академию, он сказал ему:

 — Такие, как ты, нужны в армии.

Эти лестные слова казались неожиданными и незаслу­женными, но все-таки было приятно выслушать их от че­ловека, которого привык уважать.

Жалко, конечно, что жить придется далеко от Мо­сквы, но все равно — руки чешутся учиться. Будет каж­дый год отпуск, да и зимой на каникулы можно будет приезжать.

Как говорит Очкарик: «Вы еще молодой, и все у вас впереди».

Вообще — война кончилась, начинается мирная жизнь, и все невероятно хорошо!

Ярко сияли звезды и как-то особенно сильно мерцали в эту ночь. Казалось даже — шевелятся... Казалось даже — шуршат...

Далеко еще отсюда до Москвы, до кремлевских руби­новых звезд. Но Дальний Восток уже опять стал даль­ним.

Большая наша земля!.. На две части света раскину­лась, и нужно вот так проехать из конца в конец, чтобы осознать, какая она большая!.. Не только проехать из конца в конец — нужно идти по ней шаг за шагом в сол­датских сапогах, нужно бежать по ней навстречу смерти, прижиматься к ней грудью, лицом, всем телом, как к са­мой надежной защите...

А потом найти в себе силу снова встать, чтобы защи­щать ее, нашу землю, даже если придется всю свою кровь ей отдать, до последней капли!.. Вот тогда только по-настоящему поймешь, как она тебе дорога!

Костя лег на землю ничком и широко раскинул руки, как будто хотел обнять ее всю. Мягкие осенние травинки щекотали лицо.

XXXIV

 — Я родилась в 1931 году. В 1938 году я поступила в школу. Когда мне исполнилось десять лет, началась война...

Светлане показалось, что голос ее чужой и пионерская комната совсем не такая, как всегда: строгая, незнакомая, И ребята, которые сидят на стульях вдоль стен, члены совета дружины, совсем не такие, как всегда: по-незнако­мому серьезные и требовательные.

Вот я вся здесь перед вами, вы знаете меня, судите, ре­шайте мою судьбу! Они имеют право — и даже обя­заны — вспомнить все: и прошлогодний побег из школы, и срывы в ученье: каждая двойка, каждая тройка долж­на быть на счету. Несдержанные слова, необдуманные поступки... А история с немецким языком в начале учеб­ного года! На минуту Светлане даже страшно стало... Конечно, откажут! Лучше бы уж не подавать заявления!

 — Ребята, кто хочет высказаться? Юра, ты?

 — Кто, я?.. Нет, я не хотел... — Юра все-таки встал неторопливо. — Что же говорить? Мы все Светлану знаем. По-моему, она достойна стать комсомолкой.

Все смотрели на него, ожидая, что он будет продол­жать, но Юра уже садился с таким видом, будто говорил очень долго и очень красноречиво.

 — Можно мне?

 — Алла? Пожалуйста.

 — Юра, ты не прав! — начала Алла с обычным своим решительным видом.

«Вот оно! — взволнованно подумала Светлана. — Дружба дружбой, но ради дружбы Алла не станет кри­вить душой! Сейчас скажет: «недостойна» — и все кон­чится, рекомендации не дадут».

Алла стояла маленькая, прямая и строгая, очками и еще чем-то неуловимо похожая на большого и снисходи­тельного к чужим слабостям Алешу Бочкарева.

 — Юра говорит, что не о чем говорить, а по-моему, нужно говорить. Да, мы знаем Светлану. Знаем уже год. Она не такая, как была в прошлом году. Она очень много работает над собой! Очень старается в школе. Но все-таки в начале занятий у нее была двойка по немецкому языку. Правда, Светлана очень быстро поняла свою ошибку, но все-таки ошибка была. Я считаю, что Светлану обяза­тельно нужно принять в комсомол, что комсомол поможет ей не делать ошибок.

Потом стали задавать вопросы. Устав Светлана знала хорошо и газеты читала аккуратно. Все-таки немножко запуталась «в политике».

Но когда наконец председатель совета дружины спро­сил: «Кто за то, чтобы дать рекомендацию в комсо­мол?» — все руки немедленно поднялись «за».

 — Единогласно.

Светлана не помнила, как очутилась за дверью. К ней кинулись девочки. Выглянула Алла:

 — Витя Чижов, иди.

Пока Витя поправлял пояс и пионерский галстук, Алла совсем вышла в коридор и, крепко обняв, чмокнула Светлану в щеку:

 — Поздравляю! Ох, какая ты счастливая! А мне еще целый год ждать!

 — Ведь еще не всё... — прошептала Светлана, — что-то еще будет в комитете!

В детском доме все знают друг друга. А в школе... Что знают о Светлане эти большие девочки из бюро ком­сомола? Когда Светлана вошла в кабинет директора, где заседало бюро, две девятиклассницы переглянулись. Вспомнили, должно быть, как эта маленькая черненькая убегала из школы в прошлом году и как Иван Иванович из-за нее опоздал на урок.

 — Расскажи о себе...

Как трудно рассказывать о себе!