Светлана

— Что ж, хорошо сказал! Знает, по кому равняться, хорошую себе выбрал профессию… Только не быть Славке летчиком, и героем ему не быть!

— Почему не быть? — обиженно прозвучало из передней.

— Да какой же из тебя летчик? Летчики ничего не боятся, а ты родного отца боишься! — Я не боюсь! Я только испугался!

— Точно! А по-твоему, Покрышкин испугался когда-нибудь, хоть раз в жизни?.. Ладно, что ж делать! Родные дети меня такого не хотят, возьму и усыновлю вот эту чужую девочку. Она меня жалеет и любит.

— Какая же это чужая девочка? — сказала Оля. — Ведь это наша Светлана!

— Так вы не возражаете? Можно Светлану усыновлять?

— Усыновляй, — сказал Славик.

— Мы ее любим, она хорошая, — прибавила Оля.

— Значит, мне Светлану усыновлять, а вам я совсем не нужен?

— Нужен! — ответил Славик. — Нас тоже усыновляй.

Ребята все еще стояли в передней, не переступая порога. Наталья Николаевна, молча сидевшая на диване, поманила их и показала на кресло у окна.

Оля и Славик вошли, осторожно ступая, и остановились, обогнув кресло справа и слева.

Отец услышал их легкие шаги и закрыл руками лицо.

Оля робко сказала:

— Папа! — и потянула к себе его руки.

Он поднял голову:

— Ребята! Неужели не узнаете меня совсем?

— Узнаем! — сказала Оля, прижимаясь щекой к его лбу.

Славик забрался к отцу на колени и провел ладонью по его щеке:

— Папа, тебе было очень больно?

— Больно, Славик, если вы разлюбили меня теперь. А это что за боль!..

— Мы не разлюбили!

Наталья Николаевна и Светлана переглянулись и вышли из кабинета.

XXXVII

Класс — это парты в три ряда. За каждой партой, локоть к локтю, сидят девочки — твои товарищи. Класс — это школьная доска, у которой стоишь отвечая. Класс — это учитель за столом. Учитель рассказывает — его слушают. Учитель спрашивает — ему отвечают.

И вдруг класс как будто повернулся на сто восемьдесят градусов. За партой сидят маленькие девочки и смотрят на тебя с ожиданием. А ты, большая, стоишь за столом учителя. Должно быть, так будет на первых уроках в школе. Маленькие первоклассницы будут робко смотреть на свою учительницу, а учительница, скрывая робость, будет смотреть на учениц.

Пока это еще не урок, это только первый отрядный сбор… Но все равно страшно!

К тому же перед Светланой не застенчивые малыши, а боевые четвероклассницы. Нет робости в их глазах — только любопытство и ожидание.

За несколько часов до сбора, на большой перемене, Светлана, бледная и расстроенная, прибежала в комитет комсомола:

— Девочки, а это ничего, что я только в седьмом классе? Честное слово, ничего?

— Светлана, ты опять? — строго сказала Алла, вставая из-за стола и подходя к подруге.

Нет, не к подруге! Никаких скидок на дружбу! В этой комнате Алла — секретарь комитета, а не подруга!

Алла говорила коротко, властно и безжалостно (принимая во внимание, что в комнате были и другие девочки, мало знакомые). Она сказала как раз то, что было нужно для пользы дела.

Светлана немножко обиделась, немножко успокоилась… Перед этим ей было холодно; после разговора с Аллой стало жарко. Утром, на первых уроках, от волнения при мысли о сборе Светлана не только сама не могла бы ответить — она даже не слушала, как отвечали другие.

А после большой перемены Светлану вдруг вызвал Иван Иванович. Она взяла себя в руки и сумела решить задачу. Еще один урок промелькнул с необычайной быстротой, и вот — сбор! Впрочем, этот первый сбор еще не ответственный. Вместе со Светланой в класс вошла Вера Грекова, десятиклассница, — она была вожатой в прошлом году.

В каждом классе есть девочки, которые кажутся взрослее своих подруг и по внешности и по манерам. Вера такая. Даже форменное коричневое платье сидит на ней как-то особенно изящно. Светлана, любуясь десятиклассницей, надеясь на нее, не могла не чувствовать себя рядом с ней жалкой пигалицей.

Вера представила:

— Вот, девочки, ваша новая вожатая, Светлана Соколова.

Глаза! Глаза! С каждой парты за каждым твоим движением следят любопытные блестящие глаза! И вдруг случилось непредвиденное. Девочка, сидевшая ближе всех, жалобно сказала:

— Верочка, не уходи от нас!

А вслед за ней и другие стали просить:

— Верочка, останься у нас, не уходи!

Они вскочили со своих мест, они облепили вожатую, они умоляли со слезами:

— Верочка, мы тебя, тебя хотим! Не уходи!

Светлана стояла, окаменев от унижения, не зная, куда девать руки и ноги, что делать со своим лицом.

Вошла учительница, восстановила порядок. Девочки снова вернулись за парты. Учительница села сзади, Светлана — в другом, дальнем углу. Здесь можно было немножко успокоиться, отдохнуть от взглядов, приложить холодные пальцы к горячим щекам и постараться наконец начать слушать, что говорит девочкам Вера.

Светлана сама просила дать ей именно этот класс, четвертый «Г». В нем прежде училась Оля Рогачева.

Вот уже больше года, как Оля и Славик уехали из детского дома и жили теперь с отцом.

Светлана бывала у них часто. Можно будет рассказывать Оле про ее подруг.

Четвертому «Г» не повезло: до ноября, а может быть, и до нового года будут заниматься во вторую смену. А все седьмые — в первую.