Светлейший князь

— Потому-то что вы барин, а как вас еще называть? — эту тему я решил дальше не развивать, а всё-таки заняться делом.

— Мне сказали, что ты повитуха?

— Повитухой была моя бабушка, — уточнила Евдокия, — она не успела меня научить всему что нужно. Я чуток знаю и умею из того, что она знала.

— А почему бабушка не успела тебя всему научить? — вопрос это принципиальный, бабушка не успела или Евдокия не хотела.

— Мой муж и родители весной на реке провалились под лед и утопли, — в голосе Евдокии появились какие-то эмоции. — Я осталась одна с ребятишками и бабушка взяла меня к себе. До того она меня не учила. А прошлой зимой она умерла.

— Расскажи мне все подробнее.

— В пятнадцать лет меня выдали замуж, когда мужа не стало, мне было девятнадцать. Я родила троих, младшенькую уже после смерти мужа, — В глазах Евдокии появились слезы. — Еще у меня есть брат, ему четырнадцать.

— Все трое живы? — уточнил я.

— Да, мы с мужем слушались бабушку и делали все, как она говорила, — по мере разговора голос Евдокии стал меняться, в нем появились эмоции и оттенки.

«Очень интересно, надо будет подробно об этом её расспросить», — подумал я. Евдокия после небольшой паузы продолжила, как-бы отвечая на мой немой вопрос.

— Мы с бабушкой зимой сильно болели, я выздоровела, а она нет, — голос Евдокии задрожал. — А потом заболел мой брат, он надорвался, пока я болела. Три месяца прошло, а он всё чахнет.

— Ты будешь мне помогать в лекарском деле, — я решил прекратить пытать несчастную женщину, выбора все равно у меня нет.

— Как скажите барин, — голос Евдокии опять стал тусклым и унылым.

— И называй меня Григорий Иванович, — вопрос принципиальный, я на миг представил картину: у постели больного медсестра называет доктора барином.

— Хорошо барин, — копья я решил по этому поводу не ломать, решив, что всему свое время. А начать я решил с другого.

Начал я того, что попросил Анну Петровну Маханова организовать моей будущей сотруднице элементарную баню и смену гардероба. И если с первым проблем не было, так как в отряде было целых две юрты-бани, то второе представляло достаточно большую проблему. В отряде не было практически никаких запасов одежды, люди донашивали в буквальном смысле последнее. В найденных мною тюках, а их оказалось ровно двадцать, оказалось такое количество хлопчатобумажных и шелковых тканей, что мы без проблем сможем нашить нужное нам количество одежды. Но это в будущем, а сейчас просто катастрофа. С огромным трудом Анне Петровне удалось выполнить мою просьбу и через два часа Евдокия присоединилась ко мне.

Передав Евдокию на попечение госпоже Махановой, я начал «предстартовый» медосмотр, первым делом осмотрев брата и детей моей будущей помощницы. Я еще раньше отметил, что основная масса детей, в особенности мальчики-подростки не выглядят на свой календарный возраст и имеют дефицит веса. И осмотр брата Евдокии подтвердил мое предположение, четырнадцатилетний Илья просто хронически недоедал, также как и трое его маленьких племянников.

Осмотрев детей, я поспешил к Фоме Васильевичу. Подготовка к походу заканчивалась и и Фома Васильевич начал расставлять отряды в походный порядок. Внук Степан все фиксировал и контролировал. Я попросил семью Евдокии включить в наш отряд. Нашим отрядом я стал называть себя, Петра Сергеевича, Ерофея и отца Филарета.

— Григорий Иванович, можешь не сомневаться к утру будет все готово, настроение Фомы Васильевича было отличное и он добро покрикивал на своих молодых помощников. — Кузнецовской команде осталось десяток лошадей. Плотники тоже всё заканчивают. Лукерья считай сортировку закончила, а сушить надо будет всю дорогу по возможности. — Фома Васильевич прищурился и посмотрел на солнце. Мне показалось, что он там имеет ответ на какой-то свой вопрос.

— Я вот что думаю, Григорий Иванович, завтра надо начинать трогаться прямо с рассветом, — Фома Васильевич опять посмотрел на солнце и ни мгновение превратился в дряхлого старикашку, но именно на мгновение. Он взял веточку и стал рисовать на земле.

— Пусть Ерофей первый десяток на тропу высылает. А я буду за ним ставить отряды. Степка, — дедушка Фома обернулся, подзывая внука, — будет следить чтобы шли по порядку. И потихонечку на тропу будем втягиваться. Мы ведь в струнку будем идти, вытянемся версты на две, а то и три.

— Думаю не меньше, — согласился я.

— Ваш отряд в середине пойдет. Ерофей сказал, ты собираешься с разведчиками идти? — поставил крестик впереди в голове своего рисунка и посмотрел на меня.

— Поначалу да, — подтвердил я. — Дальше видно будет.

— Конечно это правильно, риска так меньше, — одобрил Фома Васильевич. — Скотину всю надо гнать после обоза. Поросята маленькие, их в сумках придется везти. Трудностей с быками не жду, у всех кольца в носу.

— Только ты, Фома Васильевич, вместе с Ерофеем должны диспозицию строго обеспечивать. Иначе будет полная неразбериха, тайга штука серьезная, а впереди и горы. — подытожил я, увидев приближающую Евдокию. — Я вижу вон Евдокия идет, мы с ней народ осмотрим, кто здоров, кто болен.