Светлячки

И Малыш всё светил и светил, ни на что не обращая внимания и ничего не замечая, всё светил и светил, и думал о Голубке. А когда прошла неделя, Малыш вернулся домой немного раньше, хорошенько умылся и выкупался, и отправился под дуб к крёстному.

Они увидели его в окно, но навстречу не вышли. Голубки не было нигде видно, крёстная смотрела на Малыша с какой-то грустью, и:

— Дорогой Малыш, — начал крёстный, — мы любим твоего папу, и маму тоже, и тебя мы всегда любили, но ты знаешь, что кроме Голубки у нас никого нет — и мы боимся, что ты не будешь слушаться, и Голубке с тобой будет плохо. И поэтому мы тебе отдать её не можем.

Малыш был огорошен. Голова у него шла кругом, но он из комнаты всё же как-то вышел, в голове у него словно полыхнуло, он лётом полетел, — у рощицы под скалой рос высокий вереск, в том вереске мох как бархат, а во мху красивый домик. Малыш сразу в комнату, не поздоровавшись, опустился на табуретку и расплакался, и всё плакал и плакал так, что и камень бы разжалобил.

— Малыш, дорогой, что случилось? — спросила Яночка. — Слышишь, Малыш, что с тобой стряслось? Расскажи!

И Малыш рассказал:

— Они её за меня не выдадут.

— Не выдадут за тебя? А почему не выдадут?

— Говорят, что никого у них больше нет, а я, мол, буду непослушным, и ей со мной будет плохо.

И опять расплакался.

— Ну, мой дорогой Малыш, только будь смиренным и не плачь! Она у них одна, правда ведь? А ты думаешь, что всегда будешь слушаться? Только не возомни о себе! А если ты будешь непослушным, то и Голубке с тобой будет плохо. Я тебе так скажу: только смирись и будь послушным, а я обо всём с крёстным поговорю.

И Малыш больше не плакал и полетел домой.

Мама была сильно встревожена.

— Отчего же ты, мой Малыш, такой заплаканный?

— Ведь они её, мама, за меня не хотят выдавать! Говорят, что я не буду слушаться. Так они думают.

Мама была сильно удивлена. Ведь это стало для неё полной неожиданностью. Тем не менее она ничего не сказала, и папа тоже ничего, но оба огорчились, мама даже заплакала.

— Не плачьте, мамочка! Я был непослушным, но теперь я хочу слушаться. И Яночка ведь с крёстным поговорит.

Однажды после захода солнца Яночка поджидала крёстного на пути.

— Крёстный, будьте любезны, остановитесь на минутку!

И крёстный остановился.

— Так вы Голубку за Малыша выдать не хотите? Почему так? Потому, что Малыш не слушался? Он в этом раскаивается и хочет быть послушным. Крёстный, а всегда ли вы были послушным, посмотрите мне в глаза! — но крёстный глядел в землю.

— И что же вы собираетесь с вашей девчушкой сотворить? Смотрите только, как бы она у вас не засиделась. Вот. Это я вам хотела сказать. Бог в помощь, крёстный!

Крёстный был сильно смущён. Он летел и светил, а когда надо было возвращаться домой, сказал папе:

— Скажите вашему Малышу, чтобы завтра к нам зашёл.

На другой день Малыш вернулся немного раньше, хорошенько умылся и выкупался и отправился к крёстному.

Крёстный увидел его в окно и вышел навстречу.

— Добро пожаловать, Малыш. Входи же!

И Малыш вошёл.

— Я передумал, дорогой Малыш, раз я вижу, что ты раскаиваешься и хочешь быть послушным, то я не буду возражать, если Голубка за тебя выйдет. Спроси её сам!

— А где она?

— Готовит ужин на кухне.

И тогда Малыш пошёл к Голубке на кухню. Он уже давно её не видел. Она была такая сильная и красивая. Стояла у очага и варила картошечку — вся красная, вот-вот вспыхнет, то ли от жара, обдающего ей лицо, то ли от смущения.

— Здравствуй, Малыш. С чем ты пришёл?

— Дорогая Голубка, они хотят, чтобы я женился, и крёстный мне сказал, что не будет возражать, если ты за меня пойдёшь. Прислал меня, чтобы я тебя спросил. Голубка, не хотела бы ты за меня замуж?

— Я, я — знаешь, Малыш, я к тебе хорошо отношусь, но — я, я — знаешь что? Я подумаю об этом. Приходи опять завтра!

И с этим Малыш ушёл. Маму расстроило, что теперь и Голубка хочет подумать, и Малышу это тоже не понравилось, но он был кроток и смирен, и Яночка это одобрила.

— Ни о чём не беспокойся! Если Голубка хорошая, то Господь Бог тебе её всё равно отдаст, если же плохая, то радуйся, что Он тебе её не дал.[25] Только завтра опять туда сходи!

Тем временем Голубка о том уже сожалела.

— Что ты ему сказала, Голубка? — спросил её крёстный, когда она вошла в комнату.

— Я, я — я ему, папа, сказала, что мне надо подумать.

— Подумать? О чём же ты хочешь подумать? Разве тебе Малыш не по душе? А он не сказал тебе, что это я его прислал?

— Ну, я, я — тот светлячок из валежника, он не такой непослушный.

— Светлячок из валежника? А что тебе до светлячка из валежника? Если бы пришёл он, то не пришёл бы Малыш. Но Малыш пришёл и говорил о тебе. И что с того, что он был непослушный? Он в этом раскаивается и теперь слушается. А ты слушаться не хочешь? Не хуже ли ты в десять раз, чем Малыш?

Ничего больше крёстный ей не сказал. И Голубка заплакала, всю ночь не спала и всё плакала, а когда Малыш на следующий день пришёл, она была на кухне и варила картошечку — вся красная, вот-вот вспыхнет — то ли от жара, обдающего ей лицо, то ли оттого, что была заплакана.

— Добро пожаловать, Малыш.