Светлячок

Ларри повел меня в китайский ресторан и там, когда нам принесли яйца «фу-янъ», сказал, что покупает «Светлячка». Сорок долларов. Он протянул мне чек. Я едва не шлепнулся в обморок.

Рассказ был опубликован в февральском номере «Infinity» в 1956 году, и этот номер поступил в продажу 27 декабря 1955 года — но к тому времени два или три моих рассказа уже вышли в детективных и НФ-журналах. И все же он стал моей первой профессиональной продажей. А 1955 год стал первым годом моей карьеры профессионального писателя — той самой профессии, для которой я, по словам доктора Шедда, совершенно непригоден. С этого года я никогда не занимался профессионально любой другой деятельностью.

Прошло сорок два года, за которые я написал шестьдесят девять книг, более тысячи семисот рассказов, колонок и журнальных статей, и попал в справочник «Кто есть кто в Америке».

Мне нравится думать о том, какой большой путь я прошел от «Светлячка», который ныне покойный замечательнейший критик Джеймс Блиш назвал «худшим из когда-либо опубликованных рассказов в жанре научной фантастики». Я не стыжусь «Светлячка» несмотря на его жуткий синтаксис и стиль старшекурсника. Разве можно стыдиться своего первенца?

И каждый свой рассказ я посылал доктору Шедду в университет штата Огайо, хотя он не написал мне и строчки в ответ. Человек не имеет права посылать другого подальше, если не способен подтвердить свою правоту.

Снова увидев этот рассказ набранным для переиздания, я вспомнил декабрьский вечер 1955 года… теплые запахи китайского ресторана… застенчивую улыбку дорогого Ларри Шоу… его зажатую в зубах трубку с головой бульдога… и его протянутую ко мне руку с чеком на сорок долларов, изменившим всю мою жизнь с того дня до сегодняшнего.

* * *

У каждого из нас есть ангел-хранитель. Моего звали Ларри.

Солнце померкло за изувеченным горизонтом; горы покореженных обломков, бесстыдно высившиеся у холмов, заслонили последние его лучи, а Селигман продолжал светиться.

Ровный, немигающий свет окутывал тело мертвеннозеленоватой аурой, стекал с кончиков волос, проступал сквозь кожу, в кромешном ночном мраке освещал путь.

Селигман твердо шагал сквозь тьму.

Сгущать краски было не в его характере, и все же в голове вертелась, а временами слетала с губ одна фраза: «Я — урод».

Этот зеленоватый свет был с ним уже два года. По крайней мере, он к нему привык. Во многих отношениях даже удобно. Попробуй-ка отыщи съестное без фонаря! Для Селигмана этой трудности не существовало.

Свет помогал ему в поисках — витрины разрушенных бомбежками лавочек и разгромленных магазинов с готовностью выставляли содержимое напоказ.

Даже найти корабль помог ему свет.

Пройдя весь континент в поисках выживших, вернувшись ни с чем, Селигман брел по предместью Ньюарка. Когда стихли последние бомбежки, ночи, казалось, стали длиннее. Будто некий бог, в ужасе и отчаянии взирая на Землю, решил скрыть ее от глаз.

От Ньюарка не осталось камня на камне, на горизонте грудой развалин высился Нью-Йорк.

Струящийся свет упал на рифленое бетонное покрытие. Космодром. Дальше, дальше — а вдруг уцелел вертолет или автомобиль, вдруг в баке осталось горючее, вдруг машина на ходу. Однако чуда не случилось, и Селигман уже отправился искать ведущую в Нью-Йорк автостраду, когда что-то вдали отразило его свет. Лишь мгновенный отблеск-но он заметил. Потом разглядел конусообразный корпус — темный силуэт возвышался на фоне еще более темного ночного неба. Космический корабль.

Любопытство погнало Селигмана вперед. Каким образом корабль избежал катастрофы? Не удастся ли ему собрать из его деталей вертолет или какую-нибудь машину?

Даже вид выщербленной и покореженной взрывами земли не остудил его энтузиазм. Он глаз не мог оторвать от корабля. Невольно закралась мысль: оказывается, он еще способен восторгаться.

Так, ясно:одна из последних моделей — крейсер класса «Смит» с оборудованной прозрачным куполом рубкой на коническом носу и мелкими уродливыми впадинами, за которыми скрывались выдвижные пушки Бергсила.

Кое-где на корпусе заметны следы ремонта — судя по зияющим прямоугольникам со снятой обшивкой, он шел, видно, полным ходом, когда начался штурм. Но чудеса! — корабль был в исправности. Рабочие отсеки не повреждены, значит, баки с топливом для реактора целы. Корпус еще не потускнел, поблескивал, как фольга, поверхность не растрескалась, не обгорела. На первый взгляд корабль в отличном состоянии. Редкостная удача.

Охваченный чуть ли не благоговением, Селигман несколько раз обошел корабль кругом. Надо же — всего лишь механическая конструкция, а выдержала все, что в пылу сражений обрушили на нее два обезумевших народа, и вот по-прежнему гордо высится, устремленная к звездам, для покорения которых была создана.

За два года воспоминание о том, как он впервые увидел корабль, ничуть не потускнело. Беспечно пробираясь по развалинам, Селигман вспомнил, как заметил отблеск света, отраженный бериллиевой обшивкой крейсера.