Светлячок надежды

– Почему ты приезжала ко мне в Снохомиш?

– Я пишу книгу о своей жизни. Но ты ничего о ней не знаешь.

– У тебя были вопросы.

Я смеюсь, но чувствую, как на глазах выступают слезы. Это приводит меня в ярость.

– Да. И я многое узнала.

– Талли, может…

– Никаких «может». Не от тебя. Хватит. Мне ничего не нужно. – Я хватаю ее под руку и тащу за собой к двери – мать почти ничего не весит. Не дав ей ничего сказать, я выталкиваю ее в коридор и захлопываю дверь. Потом иду в спальню, забираюсь в постель и натягиваю одеяло на голову. В темноте слышится мое громкое дыхание.

Она ошибается. Нет у меня никакой проблемы. Что из того, что мне нужен ксанакс, чтобы успокоить нервы, и амбиен, чтобы заснуть? Что из того, что я выпиваю несколько бокалов вина по вечерам? Все под контролем, и в любой момент я могу бросить.

Черт, как болит голова. Это ее вина. Моей матери. Они с Марджи меня предали. И это самое жестокое из всего, что произошло. Я ничего не жду от матери, даже меньше, чем ничего, но Марджи всю жизнь была моей тихой гаванью. Ее предательство – это удар, который мне уже не вынести. От этой мысли злость уступает место отчаянию.

Я перекатываюсь на бок, выдвигаю ящик прикроватной тумбочки и достаю таблетки.

– Считаешь, это предательство? – Голос Кейт звучит совсем близко, возвращает из воспоминаний, и я вздрагиваю, словно от удара плетью.

И вспоминаю, где я. На больничной койке, подключенная к аппарату искусственной вентиляции легких, с дыркой в голове. И перед моими глазами проходит вся моя жизнь.

– Я была в беде, – тихо говорю я. – А они пытались помочь.

Почему я раньше этого не понимала? Почему не замечала очевидное?

– Теперь понимаешь?

– Перестань! Прекрати! Хватит! У меня больше нет сил. – Я поворачиваюсь на бок и закрываю глаза.

– Тебе нужно вспомнить.

– Нет. Мне нужно забыть.

3 сентября 2010 г., 14:10

В конференц-зале больницы следователь из полиции стоял, широко расставив ноги, словно пытался удержать равновесие во время землетрясения. Он раскрыл блокнот и просматривал свои записи.

Джонни окинул взглядом помещение. Большинство стульев было не занято, и их придвинули вплотную к столу. На столе несколько упаковок с бумажными салфетками. Чуть в стороне Марджи, она изо всех сил старалась держаться прямо, но это было нелегко; плечи ее опускались все ниже и ниже. Джонни позвонил ей рано утром, и они с Бадом вылетели из Аризоны рейсом в девять пятнадцать. Бад остался дома у Джонни, ждет возвращения мальчиков из школы. Мара в палате с Талли.

Они с Марджи уже не в первый раз в этой комнате. Именно здесь им сообщили, что прогнозы неблагоприятные, так как хирурги не смогли полностью удалить опухоль Кейт, и теперь необходимо принимать решения, касающиеся качества жизни. Горестные воспоминания обрушились на Джонни с новой силой.

Следователь откашлялся.

Джонни посмотрел на него.

– Результаты токсикологического анализа еще не готовы, но осмотр квартиры мисс Харт выявил несколько лекарственных препаратов, продающихся по рецепту – викодин, ксанакс и амбиен. Мы еще не установили свидетелей аварии, но по нашей оценке, основанной на осмотре места происшествия, она ехала по Коламбиа-стрит со скоростью больше пятидесяти миль в час по направлению к набережной, под дождем. И на большой скорости ударилась о бетонную опору.

– А следы торможения? – спросил Джонни и по тому, как охнула Марджи, понял, что это не приходило ей в голову. Полосы от шин на асфальте перед столкновением означали, что водитель пытался затормозить. Если следов нет, это означало нечто иное.

Полицейский посмотрел на Джонни:

– Я не знаю.

Джонни кивнул:

– Спасибо, детектив.

Полицейский ушел, и Марджи повернулась к Джонни. Увидев слезы в ее глазах, он пожалел о своем вопросе. Его теща и так достаточно страдала.

– Мне очень жаль, Марджи.

– Ты говоришь… Думаешь, она это сделала намеренно?

Эти слова словно отняли у него остаток сил.

– Джонни?

– Вы виделись с ней позже, чем я. А сами вы как думаете?

Марджи вздохнула.

– Мне кажется, в последний год она чувствовала себя очень одинокой.

Джонни поднялся со стула, пробормотал, что ему нужно в туалет, и вышел.

В коридоре он прислонился к стене и замер, опустив голову, а когда, наконец, поднял взгляд, то увидел в конце коридора дверь с табличкой: «ЦЕРКОВЬ».

Когда он в последний раз был в церкви?

Во время похорон Кейт.

Джонни пересек коридор и открыл дверь. Помещение было небольшим, со скромным убранством – несколько скамей, а перед ними импровизированный алтарь. Первое, на что Джонни обратил внимание, – это тишина. Потом он заметил девушку, сидевшую на передней скамье справа. Она так сильно сгорбилась, что виден был лишь хохолок блестящих от геля розовых волос.

Джонни медленно пошел к ней; ковер на полу заглушал звук шагов.

– Можно?

Мара резко вскинула голову. Он видел, что она плакала.

– Как будто я смогу тебе помешать?