Светлячок

На какое-то время прирученный источник умерил ее аппетит, но вскоре Миледи захотелось большего. Лорд Грайвен тоже жаждал обрести как можно больше силы, и внушить ему мысль, что благая цель оправдывает любые, пусть даже и самые низкие средства, оказалось на удивление легко. Как и найти книги, в которых опытному магу не составило труда разыскать парочку подобных средств. И сила действительно росла, наполняя Миледи, позволяя надеяться, что ее мечта вот-вот исполнится.

Кто же знал, что какой-то несчастной ведьме удастся не только перехитрить своего палача, но и проклясть его род?

С тех пор Миледи слабела… и умирала. Магия рода, питавшая его и в свою очередь питавшаяся от его представителей, медленно иссякала, что отражалось и на призраке-хранителе. Но Миледи слишком сильно любила жизнь, пусть даже и призрачную. Она привыкла быть могущественной, привыкла быть вечной, как само время. А вот сдаваться без боя, наоборот, не привыкла. В отличие от наследников древней силы, которые ничего не делали для того, чтобы ее вернуть. И тогда Миледи вновь взяла дело в свои руки. Да, она нарушила множество правил, запрещающих хоть как-либо влиять на подопечных, но иначе эти самые подопечные могли и вовсе не выжить. И Миледи, решившись, заморочила голову — не только и не столько словами, сколько чарами — младшему сыну погибшего старика. С Вальдером оказалось сложнее: он был совершенно не испорчен и сопротивлялся намного дольше своего отца, но вода и камень точит, что уж говорить об изощренном воздействии на юный, неокрепший еще как следует разум? Вальдер сам не понял, как оказался в полной власти хранительницы рода. Он не мог отделить собственную волю от ее, а когда задавался вопросом, что же с ним происходит, Миледи усиливала контроль.

Вирану в замок привел Инар. Нет, он не желал ее смерти, но Миледи девушка приглянулась: сильная, энергичная, да еще и появилась накануне ночи кровавой луны, ночи, когда-то посвященной Темным богам. Кто бы упустил такой шанс? Вальдеру ничего не стоило заманить Виру в лес — она сама охотно пошла с ним, очарованная весенним полнолунием и обаянием своего спутника. Зря Вирана ненавидела Инара — по сути, он был виновен лишь в том, что она оказалась не в том месте и не в то время.

Жить Вира хотела ничуть не меньше, чем Миледи, и она была действительно сильной ведьмой, что и позволило ей остаться в этом мире. Призраком, не просто жаждущим мести, но способным на нее. Иной раз ненависть питает не хуже магического источника.

Вальдер сделал так, чтобы все считали, что Вирана сбежала. Девушка была сиротой, и провернуть это труда не составило. А после он и сам забыл о ней, по-прежнему опутанный чарами Миледи, словно муха — липкой паутиной.

Сейчас для него все воспоминания, связанные с воплощением ее плана, были словно в тумане. Его больше не оплетали чары, и впервые они ослабли после встречи со мной. То есть с Эммой. И с каждым разом становились слабее и слабее, пока это не заметила Миледи — и не попыталась избавиться от внезапной помехи. Она надеялась, что в проклятом лесу меня непременно загрызут, и тогда Вальдера уже ничто не будет отвлекать от великой цели, но, увы и ах, некоторые ведьмы принципиально незагрызаемы. Это расстроило Миледи настолько, что она твердо решила использовать мою сестру для спасения силы рода и себя любимой. Или хотя бы для того, чтобы отсрочить неизбежное. Жертву она выбрала идеально — никто бы не удивился, случись что с шебутной и не в меру любопытной девчонкой, — но с первой попытки ничего не вышло: мало того что наложенные на Дейдру чары подчинения долго не продержались, и очнулась она раньше, чем добралась до места, так еще и Эван вовремя подоспел. Да и я неладное заподозрила — нашу сестринскую связь Миледи не учла. Но она не сдалась, и даже появление Вираны обернула в свою пользу — я, находясь на грани смерти, не почувствовала бы беды, и Дейдры не хватились бы до утра, а чтобы сделать все быстрее, вместо леса сгодился и подвал. Единственное, на Вальдера пришлось воздействовать грубее и мощнее — слишком уж он сопротивлялся. Но в итоге сломался. А после столкновения с Вираной и вовсе ослаб настолько, что управлять им оказалось легче легкого.

И вряд ли мы сумели бы помешать этой сумасшедшей, если бы не Эван. Упрямый мальчишка, так раздражавший меня когда-то, спас всех, чуть было не пожертвовав жизнью.

Миледи сама себя погубила, нарушив древний зарок, главное условие договора. Она нанесла вред представителю рода, который обязана была охранять ценой собственного существования, за что и поплатилась полным развоплощением. И теперь от нее остались только воспоминания. Увы, не слишком добрые.