Светлое будущее (СИ)

…и окончательно решить: остановить Палачей, или самой… сделать так, чтоб этот кошмар, а верней, его «блюститель» — исчез навсегда.

* * *

И было страшно. Жутко… и я не знала, что творю. Все было в каком-то странном тумане. Дрожь пробирала конечности, доводя до откровенного лихорадочного пляса. И если придется достать ствол и стрелять — не факт, что это мне будет под силу: и как бы уже самой не пасть жертвой обстоятельств.

Глубокие, шумные вздохи, как роженица между схватками, — стараюсь не думать обо всем этом.

— Девушка, вам плохо? — метнул на меня удивленный взор водитель через плечо.

— Тошнит слегка, — не вру. — Но ничего страшного.

— Нет, ну вы тут это… — задергался, замельтешил тот.

— За чистку салона оплачу, если что… — гаркаю злобно.

Дура, и надо было такое ляпнуть?! Хоть бы… нигде не высадил с перепугу по пути, а довез до цели…

* * *

Вкусные чаевые — и водитель готов был даже меня ждать обратно.

— Нет, благодарю.

Отыскать нужный подъезд — и нырнуть в него. Попытка сообразить, на котором этаже злосчастная квартира.

Пешком, по лестнице — так вернее.

Еще несколько пролетов — и обмерла у старой, коричневой, оббитой слоем дерматина, двери.

И что теперь?

Пробивает током мою голову страх. Задыхаюсь. Холод хлещет, хуже мерзкого барина, по спине плетью.

Но момент — и касаюсь железной ручки. Несмело надавила вниз — рыкнуло полотно, взвизгнули петли.

— Ты че, не закрыл? — слышу шепот, различаю, узнаю голос Мирона.

Шаги неуверенно внутрь — и тотчас подлетел, преградил мне путь Рогожин. Оторопел от ужаса, осознав, кто перед ним, замер в растерянности — и сказать ничего не может. Не дышит.

Или это я его уже так сильно игнорирую — взор мой прикипел к кровавой дорожке, что усердно вела от самого порога — в комнату.

— Кто там? — вновь слышу Мирашева, звук наперебой с каким-то не то храпом, не то свистом, воплем.

Страшно, жутко, но иду, семеню за багровой нитью кошмара.

Момент и замираю на пороге — осматривая оживший ад.

Окровавленный, до месива избитый, Мазуров лежал на полу, забившись под диван, а рядом с ним сидел на корточках задумчивый, встревоженный «незваным гостем», но довольный… Мира с окровавленным ножом в руках.

— Это еще че за хуеня?! А ты каким р*ком тут?! — бешено завопил, вмиг сорвавшись на ноги. Стремительный ход ко мне, но силой отталкиваю — смотрю, вглядываюсь в лицо своему супостату, изуверу, который так усердно, наперебой с (уже ныне покойным) своим товарищем пробовали меня на вкус всевозможными способами…

…и не знаю, ничего не могу понять, что у меня сейчас внутри: и ни страх, и ни жалость, и ни ненависть, и ни желание отомстить — пустота. Еще миг, еще один взмах моих ресниц — и потекли по щекам пресные слезы.

Я… не знаю…

Вдруг шорох, стук в коридоре, звон ключей извне.

— Ты закрыл двери? — кинул вновь взволнованным шепотом Мирон Федору.

— Да.

Шумный вздох. В момент ухватил меня Мира за плечи и прижал к себе. Оттащил к стене. Аккуратно оттолкнул в сторону, пряча себе за спину, — покорно поддаюсь; достал из-за пояса пистолет.

Спрятался с другой стороны от входа в комнату и Рогожин.

Испуганный взор мой позади себя — лежит, сопит Мажа, вздымается лениво его грудная клетка… но глаза закрыты.

Жуткие, убийственные секунды выжидания, жалящей тишины. Скрип пола. Неуверенная, тихая, мягкая чья-то поступь… Еще момент, заворот «визитера» — и отчаянный, ошалевший девичий визг раздался на всю квартиру, расходясь звонкой луной. Резво кинулась та к Мазуру.

— СТОЯТЬ, блядь! — огорошивая всех нас, бешено завопил Мирашев, наведя уже на нее ствол.

Дернулась идиотка, словно от огня, в сторону, невольно завалившись на пол около избитого. Стремительно обернулась к угрозе… К нам… лицом.

— Дура… беги, — послышалось сычом шепот полуживого Валентина.

Окоченела я от прозрения. Казалось, в этот миг сердце мое встало.

— А вы, блядь, что здесь делаете?! — неожиданно, откуда-то глотнув смелости, завопила эта больная — усердие подняться.

— Сидеть, Сука! — рявкнул на нее Мирон, тщательней прицелившись.

— Да пошли вы нахуй! — завизжала эта тупорылая скотина и кинулась к Мазуру. Обняла за плечи и попыталась заглянуть в лицо. — Хороший мой, — лихорадочно принялась гладить его по голове. — Ты живой? Ты как? Я сча скорую вызову!

— Да, ебать тебя нахуй, ты, что ли, бессмертная?! — заорал, ошалев, Мирашев, окончательно слетая с катушек.

— Это вы с ним сделали, уроды?! — метнула на меня, на Федьку отчаянный взгляд. — суки убогие!

— Да я тебе сейчас черепуху снесу, пизда ты тупая!

Гребет, не слушает, пытается то ли посадить Мажу, то ли куда-то тащить.

— Ну, блядь. Сама напросилась, — живо снял с предохранителя ствол. Похолодело у меня тотчас все внутри. — Свалила от него, Сука малолетняя! — в глазах запылал приговор.

— Слушай, остынь, а?! — послышалось грозное Рогожина.

— Ты че творишь, Мирон? — заступаю и я наперед. — Это сестра моя, Ритка!

— Да мне похуй! — завопил уже мне в лицо Мирон. А я смотрю на него — и не узнаю. Да и не он это вовсе: кто-то иной, кто… казалось, и меня едва различает, осознает.

— Я тебе не дам это сделать! — твердое мое. Приказом.