Светлое будущее

— Трудный вопрос. Хочу верить, но не могу. Я не принимаю Его в расчет в осуществлении своих действий как реальный факт, но я стремлюсь вести себя так, как будто Он видит все, и я не хочу, чтобы мне было стыдно перед Ним. В критические минуты я молю Его о помощи и надеюсь на Него. В общем, для меня проблема Бога не есть проблема естественнонаучная. Это для меня проблема моей собственной духовности, проблема моего «Я», моей совести, скажем так. Думаю, что и для многих эта проблема такова же. Марксизм отвер-гает религию. Это — его право. Религию можно уничтожить усилиями государства. Но нельзя уничтожить факты духовности, породившие в свое время христианскую религию, не уничтожив представления человека о самом себе как о самодовлеющей ценности. Признание Бога для меня равносильно ощущению в себе наличия совести.

— Значит, какая-то религия нужна?

— Она возможна.

— А разве марксизм — не религия?

— Марксизм вытесняет религию, но не замещает ее. Марксизм не религия. Это антирелигия. Не просто в том смысле, что он враждебен религии как наука. Марксизм не наука. А наука в наше время не враждебна религии, — она не опровергает ее никак. Марксизм есть идеология, но — антирелигия. В том смысле, что порожден явлениями духовности, которые противоположны явлениям, породившим религиозность, и сам культивирует эти явления. Например, с точки зрения религиозного сознания насилие над одним ни в чем не повинным человеком не оправдывается никакими будущими благами для миллионов людей и всего человечества. Марксизм, отвергая абсолютность морали, так или иначе культивирует в людях способность осуществлять такое насилие, прикрываясь разговорами о благе народа. Неизбежно с этим оказывается связанной ложь, которая тоже фактически оправдывается и лицемерно выдается за правду. И так во всем, что касается тончайших продуктов цивилизации в отношении человеческой личности.

— Но не зря же люди боролись против религии?! И хорошие люди! Честные и умные!

— Это другой вопрос. В обществе скромных и сдержанных в сексуальном отношении людей можно выглядеть передовым и прогрессивным, проповедуя свободную любовь. Хорошо проповедовать заботу о благе народа, сидя в богатой гостиной за сытным столом в обществе красивых и хорошо одетых женщин. В обществе, в котором сильно развито религиозно-нравственное сознание, проповедник атеизма выступает как просветитель, борец за благо человечества, враг мракобесия. Это — одно. И иное дело — общество, в котором до основания разрушено религиозно-нравственное сознание и есть духовный голод именно в этом. Голодному нужен хлеб, а не болтовня о том, что, насыщаясь, мы тем самым убиваем себя.

Такой разговор в нашем доме типичен. И часто после этого я остаюсь с Антоном наедине и настаиваю на том, чтобы это прекратилось. Мы договариваемся, что Антон не будет к нам приходить. Но через два-три дня мы нее замечаем, что давненько не приходил Зимин, ребята бегут к телефону и, вырывая друг у друга трубку, вопят, чтобы дядя Антон немедленно приходил. И с Наташей, конечно. Мы соскучились!

БОЙЦЫ ВСПОМИНАЮТ

В связи с прошлым «круглым» юбилеем Победы ребята из редколлегии стенгазеты, забыв прошлые уроки (впрочем, это — совсем другие люди, так что помнить или забывать им вообще нечего), опять попросили Антона написать им что-нибудь. И Антон, тряхнув стариной, выдал им тут же с ходу стих. Никто не поверил, что это была импровизация. Но я знаю Антона, он никогда не врет. Стихотворение, конечно, не напечатали. Вот оно:

Геройский подвиг совершить —
Они болтали без умолку.
А я мечтал (чего грешить?)
Сорваться ночью в самоволку.

Бабенку какую ни есть поймать.

И, время не тратя, на месте зажать.
Пол-литра сивухи вдвоем раздавить,
Цигарку свернуть. Рукавом закусить.

Они, когда настал наш час,

В тылах осели или в штабе.
Отнюдь не в бой, «ура» крича,
А шли тайком под юбку к бабе.

А мне, чтобы им было весело жить,

Велели тот подвиг геройский свершить.
Противника выбить. Ударить. И смять.
Ни шагу обратно. До смерти стоять.

Как быстро годы пронеслись...

На славный юбилей Победы,
Кто уцелели, собрались
Уже не мальчики, а деды.

Они все приперлись, конечно, в чинах,

В нашивках, медалях, значках, орденах.
И вот вспоминают минувшие дни
И битвы, где храбро сражались они.

РУССКОЕ ГОСТЕВАНИЕ