Светлое прошлое, или Полный Назад!

Она все рассказала почти незнакомому болгарину: что дочь мала, что отец ребенка их бросил, что в педе у неё трудности из-за травли, устроенной её бывшим возлюбленным… Что нечем заплатить за коммунальные платежи…Сказала даже, что не завтракала сегодня! Обо всём наболевшем поведала почти стороннему человеку. Глупо, но так хотелось высказаться! А Красимир смотрел на неё столь внимательно, с таким подлинным участием! Спросил, в какой именно сумме она экстренно нуждается, и глупая Мышка ответила. Тот засмеялся: как можно плакать из-за такой малости! И предложил пойти к нему, продолжить вечер. Мышка вначале ничего не поняла: отупела за последние месяцы. Потом до неё дошло, что к чему, но Красимир казался ей таким добрым, таким заинтересованным лично в ней: она физически ощущала исходящие от него флюиды нежности и страсти. Красимир не был Мышке неприятен: высокий, симпатичный, с красивым крупным телом. Она решила: один раз, — и больше я его не увижу! Семье нужно помогать, раз иначе не получается. Только спросила, будет ли он ласков с ней. Тот засмеялся, кивнул… И еще Мышка поставила условие: не включать свет, — стыдилась, что он увидит ее рваные швы, явно нуждавшиеся в "косметическом ремонте"…

Только в съемную квартиру, где жил вдвоем с другом, он Мышку не повёз: привел ее прямо в номер в той же гостинице, в ресторане которой они ужинали.

И такое началось!… Мышка до сих пор с грустью и удивлением вспоминала ту безумную ночь. Красимир, оказавшись с нею наедине, не казался более трепетным и нежным: вначале он целовал ее жадно, грубо, но в поцелуях его еще было нечто приятное, созвучное ее чувствам. Только он не признавал, похоже, никакой "демократии": весь сценарий диктовал сам, без учета ее мнения и ощущений. То, что Красимир творил с ее податливым телом, было непредсказуемым и совершенно новым для неё. Похоже, он играл на ней, как на редкостном инструменте, проигрывая всё новые мелодии. Мышка не сопротивлялась, но не переставала удивляться, откуда в болгарине столько ненасытной страсти и животной ярости, — его энергии хватило на ночь и часть утра. Они совсем не спали: он бесконечно и по-разному овладевал ею, — она молча подчинялась, словно бессловесная рабыня. Наутро всё тело болело, как избитое, ныли бесчисленные синяки, без счета наставленные им в пароксизме страсти. Гораздо хуже было на душе: хотелось просто повеситься от ощущения осквернения: в ее понимании телесное взаимодействие должно являться волшебной гармонией двух флейт, дополняющих друг друга…

Мышка в тот день пришла домой, сообщила матери, что ночевала у подруги, а позвонить не могла: в частном секторе нередко связи нет… И отдала матери немалую сумму, которой семье должно было хватить на пару месяцев: Красимир не поскупился. Матери сказала: клиентки вернули долг за косметику, та особо не любопытничала.

Он и еще хотел бы встречаться с Мышкой, совершенно обезумев от ее покорности и немногословия в их играх, — его чувство можно было назвать своеобразной звериной нежностью тигра к робкой лани. Тем же вечером Красимир нашел ее квартиру, зная подъезд, но она больше не вышла к нему ни разу. Мать удивлялась: почему дочь отказывается знаться с таким приличным, молодым еще человеком? Тем более, при их обстоятельствах, когда выбирать не приходится… Тем более, что он передал шикарную корзину цветов с милой надписью: "Русской звезде Аэлите от преданного ей всем сердцем звездного странника"…

Оказалось, грубый любовник был не чужд некоторой романтики, даже фантастику читал… Но Мышка не смогла более выйти к нему: её всю трясло от одной мысли об его властных прикосновениях, его грубости и невнимании к ее боли и чувствам. Но тот, кого покупают, не вправе выбирать правил поведения для покупателя! Таковы законы рыночной экономики!

Весь день после безумной ночи Мышке было так худо, что она даже не вышла из дома, не пошла на семинар. К вечеру стало еще хуже, а он еще осмелился заявиться со своими нелепыми цветами, ровно влюблённый! К ночи Мышка набрала номер знакомой женщины — женского врача, и та, едва выслушав робкие объяснения заикающейся Мышки, немедля велела придти к ней прямо домой. Лишь бросив взгляд на тело Мышки, врач ужаснулась, предположив жестокое изнасилование, столько синяков лиловело на теле пациентки. Однако, Мышка не стала подробно ничего рассказывать, только плакала и просила что-нибудь прописать, чтобы не так болело… Дама не стала настаивать: выписала Мышке болеутоляющие и антибиотик, на всякий случай, и велела сходить к своей знакомой, врачу-невропатологу. Уже на другой день Мышка узнала, что у нее — "пограничное состояние", после перенесенной болезни нельзя так жертвовать собой… иначе она просто с ума сойдёт. Или захочет поубивать всех окружающих, чтобы не напоминали ни о чём…