Светлое Средневековье. Новый взгляд на историю Европы V–XIV вв.

В 450 году Галла и ее сын, император, отправились в Рим на встречу с папой Львом. Путешествие прошло как обычно, без происшествий, но после него Галла заболела и умерла. Она была погребена в соборе Святого Петра в Риме. Но незадолго до своей кончины Галла успела совершить еще кое-что. В соборе Святого Петра прямо перед своей смертью она перезахоронила своего маленького сына Феодосия – младенца, который умер очень давно, еще когда она жила в Испании. Как его тело попало в Рим, остается загадкой. Отправила ли она кого-то за маленьким серебряным гробиком? Или все эти годы оплакивала своего давно умершего сына и везде возила этот гробик с собой? Маленькую часовню в Равенне она, возможно, заказала не для себя и не для мощей святых, а для того, чтобы похоронить там своего потерянного сына. Но передумала, оказавшись перед смертью в Риме.

В истории Галлы видна история самой Римской империи. Новые народы сливались с уже существовавшими, старые идеи объединялись с новыми, подготавливая почву для наступающей эпохи. Новая форма верховной власти, в которой правители подтверждали свою легитимность с помощью тесных связей с христианскими лидерами, стала нормой для всего Средиземноморья и большей части Галлии (позже эти земли станут королевством франков и в конечном счете Францией). В регион приходили новые народы, которые вступали в союзы с римской верховной властью, римской элитой и перенимали римские традиции. По мере распространения христианства территория поделилась на административные регионы в соответствии с римскими бюрократическими нормами. Члены религиозных орденов, монахи читали и копировали латинские тексты и создавали собственные. Словом, Римская империя эволюционировала, но продолжала существовать – на практике, а также в сердцах и умах правителей западной и средиземноморской Европы.

Рим изменился, но перемены сопровождали его на всем протяжении истории – с самого начала. Политические центры многократно перемещались. Административные территории дробились, объединялись и снова дробились. Идея того, что Рим пал, основывается на концепции однородности, на исторической статичности. Эта идея предполагает, что существовало некое централизованное протосовременное национальное государство, которое гораздо больше напоминает Британскую империю XVIII века, чем любую античную реальность. Гиббон считал, что грубая страстность раннего христианства (как он ее воспринимал) разрушила Рим и привела безупречную стабильную империю к краху. Но Гиббон был расстроен потрясениями Французской революции. Любая страстность, как он полагал, опасна. Он мечтал о целомудренной Италии, которую представлял себе, глядя на руины Рима и Равенны как путешественник-дилетант. Как только Рим приспособился к новым реалиям меняющегося европейского и средиземноморского мира, для Гиббона он «перестал существовать». Германцы не могли быть настоящими римлянами, женщины не могли по-настоящему править и т. д. Но, как мы с вами увидели, самих римлян в то время подобные сценарии особенно не смущали. Новые группы добровольно пополняли население империи. Как и в прежние века, войны заканчивались массовым порабощением людей – их насильно отправляли на рынки рабов, и таким образом они рассеивались по всей империи. Рим пережил 69 год н. э., год четырех императоров, хаос начала III века, разделение на Восточную и Западную империи в 280-х годах, укрепление Константинополя в IV веке и, наконец, бурную эпоху Галлы Плацидии. Да, все изменилось. Но все всегда меняется – этот процесс неостановим.

Стоя в небольшой часовне Галлы в Равенне, сложно воспринимать позднеримское христианство исключительно как эпоху опасных страстей. Христиане вершили разгромы и убийства. Сама Галла наверняка ответственна за тысячи смертей. Но христиане еще и возводили великолепные строения, освещенные сиянием звезд. Галла Плацидия заказала для своей укромной часовни в Равенне массивный золотой канделябр со своим портретом в центре. На канделябре была надпись: «Я приготовлю лампаду для своего Христа». Этот свет мы увидим в храмах будущего тысячелетия – он отражается от стен Багдада и льется через роскошное окно-розу собора в Шартре. Пожары, подобные римскому в 410 году, случались снова и снова, но мастера продолжали творить – украшали своды храмов звездами повсюду, где люди могли найти хоть немного покоя.

Спустя сорок лет после разграбления Рима Аларихом и его армией Галла по-прежнему называла Рим «владычицей земли» и часто туда возвращалась – даже когда ее власть распространялась на все Средиземноморье. Ни крестьяне, ни иностранцы, занимавшие в Риме крупные посты в этом столетии – как и в последующих, – не свидетельствовали о крахе империи. Тело Галлы Плацидии пролежало еще по меньшей мере тысячу лет в простом саркофаге в соборе Святого Петра рядом с серебряным гробиком ее первенца. Своего ребенка, умершего во младенчестве, она привезла на покой домой – в Рим.

Глава 2. Мозаики нового Рима