Светлое Средневековье. Новый взгляд на историю Европы V–XIV вв.

Но, разумеется, Велизарий предложение не принял. Он сохранил верность императору и Риму. Политические реалии римского мира начала VI века, вероятно, укрепляли лояльность Велизария. Своим возвышением он был напрямую обязан благосклонности императора. Эту благосклонность Велизарий заслужил после победы над персами во имя Юстиниана и жестокого подавления беспорядков в Нике в 532 году. Да и вообще — разве захотел бы настоящий римлянин VI века править из болотистого форпоста на Адриатике, когда новый Рим сиял под теплым солнцем на Босфоре? Восток и Запад по-прежнему сохраняли связи, но Константинополь превзошел Рим и Равенну.

Некогда захолустный рыбацкий городок Византий в римской провинции Азия преобразился благодаря императору Константину I (306–337 гг.). В 330 году он стал столицей и был переименован в Константинополь (Constantinopolis, «город Константина»). На протяжении нескольких последующих столетий этот город был центром масштабного гражданского строительства, финансовым и культурным центром, а также политической столицей. Константин начал отстраивать его, разграбив другие регионы своей обширной империи. Он аккумулировал сокровища в своей новой столице и возводил новые церкви. Последующие правители продолжали строить в меру своих возможностей, и всего за несколько поколений город расширился так, что пришлось воздвигать новые стены (они и сейчас все еще величественны), чтобы разместить примерно полмиллиона жителей. Внутри этих стен вырос типичный римский город — с банями, мостами, акведуками, памятниками правителям и выдающимся гражданам. Типично римским было и пестрое население — горожане приехали с трех континентов, говорили на многих языках и исповедовали множество разных религий. Константинопольские христиане тоже были разношерстными — здесь уживались разные версии христианства.

Римляне, правившие из Константинополя, никогда не называли себя «византийцами» — такое определение стало общепринятым только в XVI веке. Мы будем при необходимости использовать этот термин, чтобы отличить грекоязычную Римскую империю с центром в Константинополе от всех других Римских империй. Но следует помнить, что жители этой империи считали себя римлянами. Латинские христиане в эпоху позднего Средневековья с пренебрежением именовали их «греками», но союзники и враги часто называли их просто римлянами. Землю, которой владел этот народ, называли Римом, Румынией, Румелией и другими именами, которые скорее указывают на преемственность, чем на перемены. В конце V и в VI веке (в эпоху правления Юстиниана и Феодоры) восточные римляне старательно трудились, чтобы превратить свой город в центр мира и завершить сдвиг внутри империи от центра к периферии, который длился несколько веков. Римляне одновременно пытались сохранить концептуальную связь с дохристианским наследием и построить что-то новое.

Власть Византии над Италией была мимолетной и непрочной. Связь между новым и старым Римом сохранялась, однако новому Риму нужно было реагировать на новые реалии по всему Средиземноморью. В VI веке внимание императоров сместилось с запада на восток. Римский военный флот из Константинополя поддерживал византийское господство над Адриатическим побережьем и югом Италии, и поддерживал эффективно — даже когда лангобарды воспользовались беспорядками войны, чтобы захватить большую часть северной Италии. Но память о Велизарии и его завоеваниях сохранилась.

Новые мозаики с изображением императора и императрицы Феодоры украсили базилику Сан-Витале — церковь VI века, что расположилась в двух шагах от безмятежного мавзолея Галлы Плацидии. Эти мозаики с изображением сцен из Ветхого и Нового Заветов рассказывают историю христианского триумфа, историю восстановления империи. Эти великолепные мозаики столетиями будут вдохновлять новых политиков на имперские притязания. В 1300-х годах такие знаменитые правители, как Карл Великий и Фридрих I Барбаросса, будут созерцать роскошное храмовое убранство и строить собственную политику с оглядкой на него. Эти мозаики в Равенне, кажется, достигли своей цели — напоминать о неразрывной связи двух половин Римской империи и о том, что власть теперь исходит из нового центра — Константинополя.

Как сделать этот новый центр реальностью? Как убедить массы людей по-новому смотреть на мир? Средневековые мифографы снова и снова задавали себе эти вопросы в разное время, пытаясь утвердить законность присвоения тем или иным городом, церковью или правителем наследия Римской империи. Константинополю потребовалось завоевание Рима, но изменить представления подданных, просто перекроив карту, нельзя.

Итак, что же нужно, чтобы изменить эту воображаемую карту мира? Иногда нам достаточно увидеть физические, осязаемые символы власти — например, церкви и дворцы, священные предметы или драгоценности короны. В других случаях существует лишь некая бесплотная ментальная реальность — в таком контексте смена фокуса проходит менее определенно и становится очевидной лишь спустя время.