Светлое Средневековье. Новый взгляд на историю Европы V–XIV вв.

Константинополь сиял. Его блеск был и реальностью, и политической стратегией. Нужно помнить, что правители Константинополя никогда не называли себя «византийцами». Они именовали себя римлянами, так же как их друзья и враги. Римлянами тогда называли себя многие, но правители Византии громко заявляли о своем превосходстве миру. О средневековом Риме нам следует думать во множественном числе (так же как о христианстве, иудаизме, исламе, Франции, Германии и многом другом). Бесполезно пытаться распознать единственного «истинного потомка» классической империи.

Если объединить Рим и Иерусалим в воображаемой географии, которую пропагандировали императоры в Константинополе, любые претензии византийцев на полное обладание и христианским, и светским римским прошлым, конечно, рухнули бы. Власть Юстиниана над средиземноморскими территориями была бы непрочной. Не только из-за появившихся новых сил на Западе, но и потому, что в момент, когда Византия и Персия вступили в ожесточенный конфликт, в далеком городе Мекке начал читать публичные проповеди человек по имени Мухаммед, получавший священные стихи непосредственно от Бога — посредством ангела Джибриля. Мухаммед и его последователи предложат новую концепцию как имперской, так и священной власти. Мир никогда уже не будет прежним.

Глава 3. Рассвет в Иерусалиме

В 638 году (или в 16/17-м, в зависимости от того, ведете ли вы отсчет от рождения Иисуса или от путешествия Мухаммеда и его последователей в Медину) второй халиф Умар ибн аль-Хаттаб подъезжал к Иерусалиму на белом верблюде. Его войска легко взяли верх над римскими подразделениями, оставалось только взять город. Согласно христианским преданиям той эпохи, за приближением Умара из башни Соломона наблюдал патриарх Иерусалимский Софроний. «Узрите мерзость запустения, — якобы сказал он, — о которой говорил пророк Даниил». Это апокалиптическое утверждение из книги Пророка Даниила (12:11) предупреждало о грядущих ужасах. Софроний, цитируя эти слова, сам выступал в роли пророка: он предвещал полное уничтожение Иерусалима и его христианского населения. Но, как это часто бывает с пророками, Софроний оказался неправ.

Умар и Софроний достигли соглашения. Город переходил к армии завоевателей, но независимость христиан в Иерусалиме сохранялась. Конечно, христиане становились гражданами второго сорта, но никто не заставлял их менять веру, покуда они платили налоги. Они сохранили свои церкви, лидеров и практики богослужения.

Мы склонны думать о религии как о чем-то вневременном, склонны игнорировать исторические обстоятельства. Часто проецируем на прошлое протестантскую постпросветительскую систему, в которой отдается предпочтение «вере», а жизненный опыт представителей других традиций (как внутри Европы, так и за ее пределами) не учитывается совсем. Но, безусловно, в эпоху премодерна — на протяжении Светлых веков — дела и жизнь людей имели огромное значение.

Иерусалим как город трех великих монотеистических религий имел спорную историю, но было бы ошибкой рассматривать ее лишь как постоянное столкновение цивилизаций. Центр израильского культа — город и Храм — был разрушен римлянами в 70 году н. э., а затем полностью опустошен в 140 году, после Второго восстания. Менее чем за сто лет Иерусалим исчез полностью, и на смену ему пришел новый римский колониальный город — Элия Капитолина. Христиане поначалу не слишком ценили этот город. Они здесь были в меньшинстве, а еще им многое не нравилось из идеологических соображений. Последователи Иисуса верили, что вытеснили иудаизм и вышли за рамки потребностей земного царства, сделав выбор в пользу царства небесного.

У Константина была другая точка зрения. В начале IV века он обратился в христианство и приступил к восстановлению нового, христианского Иерусалима. Он попытался совместить римские имперские идеи с христианским суперсессионизмом — теологией замещения[2]. В память о жизни Иисуса в городе были построены новые церкви, а Храмовую гору, где примерно с 150 года находилось святилище, посвященное Юпитеру, Константин превратил в мусорную свалку. Его ожесточенный антииудаизм ясно указывал — Иерусалим теперь христианский город.

Возьмем, например, потрясающую мозаику, обнаруженную в церкви Святого Георгия VI века в Мадабе, Иордания (в те времена — римская Сирия). Эта карта даже спустя столетия после жизни Константина транслирует его взгляды. На ней изображено не то, каким был Иерусалим в тот исторический момент, а то, каким он должен быть. На севере слева от зрителя город окружают и очерчивают стены, справа длинная улица идет от северных Дамасских ворот до возведенной Юстинианом церкви Неа («Новой»). В центре находится церковь Гроба Господня, построенная Константином в IV веке. Храмовой горы, которая должна быть на востоке (в верхней части изображения), просто нет.